Ошибка биолога | страница 60

Захотелось близости, ласки любящей женщины…

Но ведь это так часто бывает с холостяками. Расплата за свободу. Я к этому уже привык. Понемногу справился и убедил себя заснуть.

Утром я вспомнил, что пришел срок платежа за комнату, а денег у меня как раз не было.

Послал Акулину к жильцу. Она вернулась суровая и мрачная от вчерашнего пьянства, и молча сунула мне деньги.

— А барыня та ушла?

— Никакой барыни там нет, что это вы вздумали? Я и в спальню заглянула.

— А как же я слышал ночью женский голос?

— Вот то-то и я без вас слыхала и днем и по ночам, а откуда взялась, когда уходит — неизвестно.

Я решил, что жилец из скромности или по другой причине сам выпускает из дверей свою любовницу и вообще старается, чтобы ее никто не видел.

Опять-таки, не было никаких причин мне беспокоиться и интересоваться любовной интригой жильца. Но я упорно и беспокоился и интересовался. Даже, к стыду моему, стал выслеживать, но ровно ничего не открыл. А женский голос неизменно слышался по ночам, и раза два или три мне почудился он и днем…

Дня через два Акулина, уже окончательно протрезвившаяся, вошла ко мне и с явно выраженным презрением к жильцу оповестила:

— Тот вас к себе просит!

Воронов сидел за письменным столом, когда я вошел к нему, предварительно постучавшись.

Просьба жильца оказалась весьма простой. Ранее он не пользовался у нас столом, а теперь обратился с этим вопросом ко мне, причем заявил, что, в случае моего согласия, обед должен быть «на двоих».

— К вам будет кто-нибудь приходить?

— Да, одна моя родственница… Видите, это очень дальняя родственница… быть может, ну, словом, она, вероятно, будет жить здесь.

Вся таинственность сразу исчезла. Самый обыденный роман холостого мужчины. Сначала свидания, а там и сожительство на неопределенное и, вероятно, недолгое время.

Признаюсь, что меня это разочаровало. Перед уходом я лениво оглядел комнату, в которой после переезда жильца был всего раза три, и почему-то обратил внимание на низенький круглый столик, которого раньше не было. На нем стояло что-то довольно высокое, тоже круглое, а сверху была наброшена шелковая белая ткань.

Словно подталкиваемый чьей-то чужой властной волей, я подошел и сдернул покрывало. Воронов вскочил и сделал движение в мою сторону. Но было поздно. Весь сотрясаясь от ужаса, не имея силы двинуться ни одним членом, я стоял, вперив глаза в то, что скрывала под собою белая шелковая ткань.

Из круглой, открытой сверху клетки медленно поднималась треугольная змеиная голова с быстро мелькающим из закрытых губ жалом. Все выше поднималась она, широким щитом раздвинулись шейные позвонки, а за ними потянулась колонна напряженного змеиного тела. И в воздухе раздалось злобное шипение, и я не мог оторвать взора от змеиных глаз, тускло горящих красноватым светом. Я был скован по рукам и по ногам и в предсмертной тоске ждал, когда на меня бросится отвратительное пресмыкающееся…