— В больнице все одно и то же, все разрезы сделаны скальпелем хирурга, а вот в Бюро со всякими загадками сталкиваться приходилось, ты себе даже не представляешь, какие самые неожиданные предметы люди порой используют как подручные орудия для убийства, — с ностальгией произнес Широков. — Я тебе скину парочку фотографий и мое заключение по результатам вскрытия, подумай на досуге, что бы это могло быть.
— Сегодня с досугом не сложится — главврач всех вечером собирает, будет вещать о том, как космические корабли бороздят Большой Театр и как нам, простым врачам, следует тянуться вверх и расти над собой в соответствии с новыми директивами правительства и в рамках реализации национальных проектов, — напомнила Тая.
Широков поморщился и сказал:
— Ты от нас обоих на это собрание сходи, я еще в молодости красивых речей наслушаться успел. Премии-то будут или нет — это узнай, а остальное сотрясание воздуха мне неинтересно. Так-с, ничего занимательного в сегодняшних «пациентах» мы не нашли, картина во всех случаях подтверждает заявленный диагноз, доложишь это Красману, пусть спит спокойно.
Тая недовольно поджала губы. Герман Аронович Красман был амбициозным молодым человеком тридцати двух лет и заместителем главврача, а также потомственным хирургом аж в шестом поколении: его прадеды еще красноармейцев во время гражданской войны штопали. Поговаривали, что на самом деле и более давние его предки до революции служили врачами в земских больницах, но о том не сохранилось достоверных сведений. Герман Аронович был худощав, белобрыс, лицо имел вытянутое, нос длинный, глаза узкие и серые, и Тая решительно не понимала, почему большая часть женского персонала больницы считает его неотразимым красавчиком и сходит с ума по этому желчному сухарю.
Лично у Таи отношения с Германом Ароновичем с самого начала сложились натянутые, что неудивительно: с пульмонологического отделения в прозекторскую поступило первое тело, которое Тае довелось исследовать самостоятельно, и Герман Аронович возглавлял консилиум врачей, поставивших за два дня до того диагноз этому пациенту, доставленному в больницу в тяжелейшем состоянии. Диагноз гласил: «двусторонняя пневмония» и лечение было назначено соответствующее, однако двадцатисемилетний парень спустя двое суток оказался на столе Таи, и ее заключение гласило, что у парня был септический эндокардит, приведший к поражению легких. Врачебная ошибка налицо, хоть шансов у парня так и так не было, но Красман все равно пытался опротестовать выводы Таи. Ругани было много, а отношения с той поры так и не наладились, да Тая, честно говоря, и не пыталась их наладить — не нравился ей этот лощеный тип из богатенькой семьи.
