Горький заметил его смятение, взял его под руку и, сделав несколько шагов, спросил:
— Когда же мы вас в опере услышим? Пора бы!
— Я много думал об этом за последнее время, Алексей Максимович. Но не решаюсь. Музыкальной культуры, у меня маловато, трудно будет!
Горький улыбнулся одними глазами.
— А вы все-таки попробуйте! Я уверен, что у вас получится, к тому же вам помогут, покажут… Трудно? Это верно, но русские никогда трудностей не боялись.
Приободренный Горьким, Михайлов хотел признаться, что почти закончил заочно консерваторскую программу, но побоялся, как бы это не показалось нескромным. Голос Горького, особенно его родное волжское оканье успокоило Михайлова. В груди сладко защемило, защипало кончик носа. Он не отрывал глаз от любимого писателя. Если бы можно было крепко обнять этого человека, такого светлого, такого простого и мудрого!
— Спасибо вам, Алексей Максимович, и за слова ваши обнадеживающие, и за то, что не погнушались положением моим необычным… Только другой дороги у меня не было, а может быть, твердости, настойчивости недостало…
— Вы, я вижу, тоже букву «о» крепко уважаете, — с улыбкой переменил разговор писатель. — Сибиряк или с нашей матушки Волги?
— С Волги, — еще больше оживился Максим Дормидонтович. — Чебоксары знаете?
— Знаю. А какие песни у вас поют?
— «Лучинушку», «Ваньку-ключника», «Среди долины ровныя…».
— И у нас в Казани их поют. Знаете, Максим Дормидонтович, заходите как-нибудь ко мне, поговорим подробнее. Ведь я сейчас было в другую сторону шел, а вас увидел — вернулся. Теперь обратно пойду.
Опять затопило волнением грудь… Весь оставшийся до дому путь Максим Дормидонтович напряженно думал, вспоминая каждое слово, сказанное Горьким.
Вопрос, мучивший его, после встречи с А. М. Горьким был окончательно решен. И все же приглашение на службу в радиокомитет застигло врасплох.
* * *
Однажды после обедни протодьякона обступили поклонники и поклонницы, которых у него было не меньше, чем у известных артистов, и сообщили, что каждую службу сюда приходят двое, становятся в угол, все «выдающиеся» ноты проверяют по камертону и качают головами.
— А вчера, как вы начали «выкличку», как голосом все выше и выше пошли, они опять камертон вынули, а потом так заслушались, что и про камертон позабыли.
Люди, приходившие в церковь с камертоном, не интересовали Максима Дормидонтовича. «Всяк по-своему с ума сходит!..» — подумал он, не придав этому особого значения. Но вот как-то после службы, когда он переоделся, чтобы идти домой, к нему подбежал взволнованный певчий.
