— Что вы делаете?! — крикнул протодьякон.
Окрик был столь грозен, что оба «драповых пиджака» замерли.
— Батюшка, отец родной, — запричитала старуха, — заступись! Человека убивают, ироды!
— Какой это человек? Это преступник! — заискивающе глядя на протодьякона, сказал один из чинивших расправу.
Над землей приподнялась голова без шапки, с коротко, по-солдатски остриженными волосами. Лицо было совсем детское, с едва пробивающимся пушком над верхней губой. Шинель, надетая на худые острые плечи, изодрана; рядом, на земле, валялась солдатская шапка.
— Врешь! Не преступник я! Не пойду против своих братьев, не пойду!
— Подымите его и отведите вон в то парадное, — распорядился Михайлов.
Услужливые стали исполнять приказание.
— Где вы его взяли? — пересиливая отвращение к избивавшим, спросил Максим Дормидонтович.
— Вышли мы с кумом из винной лавки, глядим, солдат гонят, — захлебываясь, начал рассказывать толстомордый, раскормленный мужчина. — Ну, значит, мы им ручкой помахали, а тут, глядим, один оторвался и шасть в ворота. Мы его на прицел! Смотрим, как только солдаты прошли, он из ворот-то и вылезает, мы раз его за «манишку», а он: «Не хочу воевать!..» Ну, а дальше…
Максим Дормидонтович больше не слушал. Он направился к своему дому, потом остановился и сказал:
— Расходитесь, я сам приму меры, — и вслед за солдатом вошел в парадное.
— Что же мне с тобой делать? — обратился он к понуро стоявшему в сенях солдату. Тот в ответ только тяжело и хрипло вздохнул. Посмотрев на него, Михайлов спросил:
— Ты чего же это дался, чтобы они тебя били? Вот я, помню, помоложе тебя был и то обидчикам отпор давал!
— Отощал, сил нет!..
С улицы донеслось громкое солдатское пение, парень вздрогнул и съежился…
— Так куда же мне тебя девать?
— А разве вы меня по начальству не представите? — с трудом вымолвил солдат.
— Да нет, милый, иди, куда хочешь, на все четыре стороны!
Бледное лицо солдата порозовело.
— Мне бы только в деревню добраться, там уж меня ни один черт не найдет…
В парадное заглянул дворник, но, увидя Максима Дормидонтовича, скрылся.
— Здесь тебе оставаться опасно. Что тебе надо, чтобы добраться до своей деревни?
— Одежду другую: в шинели и двух шагов не пройду, задержат!
— Постой тут, я сейчас вынесу.
Через несколько минут Михайлов подал солдату черное пальто и широкополую шляпу. Тот даже ахнул. Однако отказываться не стал: быстро сбросил шинель и шапку, свернул их в узел и засунул за ящик. Так же быстро надел пальто, повисшее на нем, как на вешалке, и нахлобучил на самые глаза шляпу.
