* * *
Еще одна весна отшумела талыми водами, отцвела пышной зеленью, прозвенела жаворонками, ворвавшись в монастырские окна, разбудив сонный покой келий. На пастырских курсах закончился последний выпускной экзамен, и на двор, словно грачи, в черных подрясниках высыпали будущие служители церкви. Все они имели назначения, кроме Максима, которому было разрешено окончить музыкальную школу, при условии, если он на это время останется в монастырском хоре.
Все время Максим посвящал теперь подготовке к школьному концерту, первому концерту в его жизни. Он готовил со своим педагогом арию из оратории Генделя «Иисус Навин» и арию Варяжского гостя из оперы «Садко». Пел он их своему другу Калинкию на колокольне. Не раз из погруженной в темноту вечера вышины, вместо колокольного звона, вдруг неслось: «Угрюмо море!..»
В день концерта Максим так волновался, что потерял счет часам и минутам. Механически, ничего не замечая, вышел на сцену и только после аплодисментов понял, что его выступление окончено.
Публика вызывала исполнителя. Он выходил, неуклюже кланялся. За кулисы прибежал взволнованный Феликс Антонович.
— Пой «Соловьем залетным», — распорядился он.
И Максим спел. Успех был необыкновенный, даже по мнению строгих критиков.
— Ошустовича! Просим Ошустовича на сцену! — крикнул чей-то голос, просьбу подхватил весь зал.
На сцену вышел Феликс Антонович, обнял своего ученика. Это было апофеозом концерта.
И все же самое волнующее событие произошло для Максима после концерта. Проходя мимо толпившейся у гардероба публики, еще полный радостного волнения, он увидел ее…
Максима иногда приглашали читать «апостола» в церковь Николы Вишневского. Платили за это рубль. Но что значили деньги в сравнении с тем удовольствием, которое он там испытывал? Читая, он проверял свой голос на верхних нотах, потом спускался все ниже и ниже, затопляя церковь морем звуков.
Здесь в хоре пела и она, его Александра — Сашенька, как он называл ее про себя. Они не разговаривали, и Максим ограничивался только тем, что бросал на нее незаметные, как ему казалось, взгляды.
…И вот Сашенька на концерте. Она подошла к нему в легком жакете, голубом газовом шарфе.
— Вы сегодня замечательно пели, — сказала она и легко дотронулась до его рукава.
— Саша! — окликнула ее пожилая женщина.
— Очень, очень хорошо пели, — шепнула Саша и пошла на зов.
* * *
На другой день в газете появилась рецензия под заголовком «Многообещающий бас Михайлов».
