— Бай-ага, — послышался голос из толпы, — а кто их убил, Хуммета и того, русского? Мы хотим знать.
— У полковника надо было спрашивать. Опоздал, парень. — Мурад-бай засмеялся.
Осман-бай повысил голос:
— Кто бы их ни убил, им нет места на нашем кладбище! Это мой приказ. И если кто ослушается приказа, юго ждет судьба этого выродка, — Осман-бай плеткой указал на Сапара. — Люди! Я призвал вас, чтобы спросить: какого наказания заслужил отступник, изменивший своему народу? Повесить его или живым закопать в землю?
Толпа зашевелилась, но голосов не было слышно. Старики переглядывались, храня невозмутимое молчание.
Кажется, баю это не понравилось. Он откашлялся, дернул узду, заставив коня сделать несколько шагов вперед, повернул его вправо, потом влево и закричал, привстав на стременах:
— Говорите, люди! Не бойтесь!
— А в чем его вина? — крикнул кто-то из дальних рядов.
— Вина?! — голос бая прозвучал угрожающе. — Вы спрашиваете, в чем его вина? Он освободил преступника! Устроил побег неверному! Он кяфир и предатель! Вдвое кяфир и предатель — он освободил красного, убийцу своего родного брата!
Толпа угрожающе загудела.
— Не верьте ему! — раздался высокий голос Сапара. — Не верьте!
Осман-бай несколько раз с силой взмахнул плеткой. Сапар смолк.
К толпе обратился Мурад-бай.
— Что ж, соседи, — миролюбиво начал он. — Темнеет уже, чего ж даром время терять. Осман-баю нужно согласие на казнь. Мы, туркмены, с незапамятных времен беспощадны к врагу, так завещали нам предки. Человек, подавший врагу руку помощи, — тоже наш враг. Хуже чем враг!
Мурад-бай замолчал, считая, что сказал достаточно. Люди тоже молчали. Было тихо, лишь издалека доносился истошный собачий лай. Осман-бай недовольно косился в ту сторону, словно собака лаяла на него. Кто-то кашлянул. Потом где-то возле Осман-бая раздался низкий, глуховатый голос:
— Я вот одного никак в толк не возьму, бай-ага…
Осман-бай повернул коня в сторону говорившего. Мне была видна только приплюснутая с редкой шерстью шапчонка. Я приподнялся на носки, но лица говорившего не увидел, он был мал ростом.
— Мы тут про врагов толкуем… Этот начальниц, какого красные убили, как там вы его зовете…
— Да как бы ни звали, — раздраженно отозвался Осман-бай, — говори, что хочешь сказать.
— А я то и хочу сказать, что по-вашему выходит, тот убитый не враг нам был… Вроде друг даже… А люди его до сих пор нас мордуют! Ведь последнюю овцу отымают! А Хуммет, бедняга, или вот этот парень, получается, враги! Их убивать надо… Не пойму. Ум за разум заходит…
