Сапар вскочил в седло, натянул поводья.
— Арык до кладбища тянется. За кладбищем — деревня… — Он умолк, прислушиваясь к тишине, потом добавил: — Долго здесь не оставайтесь, ладно?.. День переждите и уходите. Ну, счастливо!..
Я долго глядел им вслед. Когда звук копыт замер вдали, я снял шапку и подставил ночному ветерку влажную голову. Какой простор кругом! Как легко дышится!..
— Ну, Якуб, от смерти мы ушли.
— От смерти не уйдешь… — неопределенно пробормотал он.
Я прошел вниз по арыку, выбрал лужайку, где трава была погуще, улегся на спину и стал смотреть в небо. В изголовье, словно сторожа мой покой, недвижно стояли высокие травинки…
«А хорошо, если бы Якуб ушел… — мелькнуло вдруг у меня в голове. — Беспокойно с ним, непонятно… И все-таки что-то в нем нравится. Смелый человек. Не будь он байский сын я бы его уговорил идти к нашим. А почему ж все-таки он Марию убил? Ведь она не красная, помещичья дочь…»
Рядом послышался шорох. Я поднял голову.
— Ты где Мердан?
— Здесь. Поспать хотел.
— Поспишь тут, — Якуб плюхнулся возле меня на траву. — Того и гляди, на скорпиона ляжешь. Одно утешение — кладбище по соседству.
— А выходит, правду говорят, что байские сынки трусоваты.
— Да не цепляйся ты, — Якуб устало махнул рукой, — и без тебя тошно. — Не переставая ворчать, он улегся на спину. — Вам, неучам, большевики наплели, а вы и рады. Рассказал бы я тебе кое-что про байских сыновей, да с дураком толковать — ослу проповедь читать. Байские сыновья! — Он вдруг рывком поднялся. — А Кутузов, Пушкин, Толстой — они, по-твоему, батраки были?. Да ты, небось, и не слыхал про таких.
— Про Пушкина слышал. Тетя Нина стихи его читала. Она их на память знает.
— Это что же, тоже большевичка?
— Не большевичка, жена большевика. Учительница.
— Учительница, говоришь? — Якуб ехидно рассмеялся. — А говорила тебе эта твоя учительница, что, сколько ни было революций, во главе всегда байские сыновья стояли?
— Выходит, и Ленин — байский сын?
Якуб пожал плечами.
— Про Ленина не знаю, книг про него не написано. Думаю, не из бедняков. Не родится большой человек в доме, где день и ночь о куске хлеба думают!..
— А я голову на отсечение дам: байский сын против царя не пойдет!
— Вот и пропадет твоя башка… Среди тех, кто царя сбросил, половина байских сыновей!
— В России, может, и так, — убежденно сказал я, — а у нас байские сыновья первые враги бедняков!
— Где это у нас? Что ты видел, кроме своей деревни?
Мне опять нечего было возразить. Якуб знал и видел больше меня, я не находил слов для спора с ним. Он закрыл глаза и отвернулся.
