Меня сразу, как башкой об дувал. Черт его знает, как это объяснить. А он воспользовался моей заминкой. «Видишь, — говорит, — ты себе отчета не отдаешь в словах! Нет у туркмен силы, чтобы свободу свою хваленую охранять! Теперешний враг не на коленях, не с саблями, а с пушками и с танками нагрянет! Кто вам поможет? Большевики? Не помогут, самим жрать нечего! Англичане и подкинули бы кое-что, да больно далеко до них! Только мы, питомцы великого русского императора, можем вас выручить. Вы должны хранить нам верность и поменьше болтать о свободе!»
— И ты считаешь, он прав?
— А-а, прав, не прав, какая теперь разница! Последнюю ночь прожить бы по-человечески, а тут твари эти проклятые! Чешется все — сил нет. Подожди, вроде стучат…
Я прислушался. Нет, ничего особенного. Вдалеке со свистом пронесся паровоз. Ишак прокричал в степи… Часовой, стоявший у дверей, тянул какую-то грустную бесконечную песню…
— Ничего не слышно. Почудилось…
— Может, и почудилось. А вообще-то больно бы им хорошо ночью от нас избавиться!..
Я не ответил. Пусть думает, что я спокоен, что мне все равно, что меня сейчас интересует только Мария.
— Выходит, ты с ней нарочно? Полковнику решил досадить?
— Ничего я не решил! — с неожиданной горячностью отозвался Якуб. — Если бы она, дрянь этакая, сама на меня не поглядывала, я бы теперь горя не знал! Покоя лишила, проклятая! Как зыркнет своими глазищами, так и сна нет, до утра под одеялом ворочаешься! Но я и виду не подавал, что томлюсь по ней. Честь его берег! Не веришь?
— Почему ж… Верю.
Он опять помолчал, вздохнул, заговорил тише:
— Один раз сижу у них в гостиной, полковника жду. Вдруг входит. Поздоровалась-то вроде робко, а потом видит, что я красный весь, словно невеста перед сватами, смеется… Я, как обычно, глаза в землю. А ты думаешь, легко это, когда такая баба сама к тебе тянется?! Стою, словно ягненок перед закланием, а она подходит, совсем близко подошла, и садится на диван. А платье на ней черт бы его побрал, это платье, книзу широкое, сверху узенькое, как голая она в нем! Гляди, мол, молодец, хорошо гляди: есть среди наших такие красавицы? Ну я, видно, и глянул. Потому что она вдруг нахмурилась, губы поджала…
Я вскочил, на часы смотрю. «Господин полковник, — говорю, — задерживается что-то, пойду встречу!» Смеется. Можешь себе представить, опустила голову и хохочет тихонько. Да, помудровала она надо мной. Страшная это штука — красивая баба!.. Слушай, Мердан, ты не спишь?
