— Что еще за дядя Николай?
— Большевик.
— Большевик! Вы все большевики! По профессии кто?
— Инженер. Из Москвы.
— Ссыльный?
— Ссыльный.
— А фамилия его как?
— Не знаю. Дядя Николай, и все.
— Конспирация? Понятно… Тебя как зовут, конспиратор?
— Мердан.
— А меня Якуб… Ну, а чему еще учил тебя дядя Николай? Учил, как перед расстрелом в штаны не накласть?
— Не накладу, не бойся! Я ко всему готов. Правда на нашей стороне.
— Да брось ты лозунги выкрикивать! Я их в России наслушался! Научили недоумка, он и талдычит! Поставят к стенке, помянешь тогда дядю Николая с его лозунгами!
И он с ожесточением сплюнул.
— Ты думаешь, я смерти не видал?
— Смерти? Почему ж… Видал, раз винтовку дали! Да только там другое, то ли ты его, то ли он тебя, а вот как поставят под дулом, а руки за спиной связаны!..
Он скрипнул зубами и со стоном повалился на солому.
На ночь нас загнали в тесную мазанку, пристроенную в углу загона.
В стене под потолком я разглядел дырку. В нее можно было разве что просунуть голову, но зато виден был кусочек неба со звездами. Дверь плотно закрыли. Стало невыносимо душно. От горьковатого запаха навоза кружилась голова. В темноте нудно жужжали комары.
— Засадили в хлев, чтоб ему развалиться, проклятому! — проворчал Якуб. — Скорпионье гнездо какое-то! Что это?.. Вроде солома… Надо лечь, а то так и сдохнешь сидя!..
Послышался шелест соломы, Якуб лег.
Темно, душно, тесно, словно нас живьем бросили в могилу. Там, на воздухе, мне не верилось, что конец близок, что жить осталось только до утра…
Я вскочил.
— Неужели нет выхода из этого ада?
— Выхода! Попробуй долбани стенку головой, авось развалится!..
Интересно, чего этот офицер так спокоен? То кричал, что ночью нас расстреляют, теперь хлопочет, как на ночевку устроиться…
А не подослали его ко мне? Может, шпион? К заключенным иногда подсылают шпионов, дядя Николай говорил… Хотя нет, он ведь сразу признался, что белый, что большевиков ненавидит… Да и выведывать у меня вроде ничего не собираются, им нужно, чтобы Сапар застрелил меня. Тогда все поверят, что я и правда убийца, что красные — враги простых крестьян.
Но если этот белый не шпион, на что же он тогда надеется? Да не надеется он ни на что, просто держаться умеет… Ладно, от меня ты тоже не услышишь стонов!
— Слушай, сосед, — я сам удивился, как спокойно и даже насмешливо звучит мои голос. — Чего ж ты замолчал? Рассказал бы, как с Марией спознался. Все быстрей время пройдет!..
Якуб пошевельнулся, зашуршав соломой.
