На террасе Ипатьевского дома, где был пост № 6, сделана надпись: «№ 6. Варгаш карау... 1918.VII/15», а затем — по-венгерски: «Verhas Andras 1918.VII/15 Orsegen»>112. В переводе на русский язык, которым часовой владел так плохо, что не смог завершить надпись и перешел на родной, текст означает: «Верхаш Андраш 1918.VII/15 стоял на часах». Это единственное точное свидетельство об одном из участников охраны из числа иностранцев, именовавшихся обычно «латышами», который оказался венгром. Такой человек в охране был: его автограф — прямое доказательство тому. Он стоял накануне расстрела на одном из постов, всегда обслуживавшихся внешней охраной, но в списках внешней охраны не значился. Фамилия этого венгра Дитерихсом воспроизведена неточно (Вархат вместо Верхаш). Тут же возникает множество вопросов: с какого времени Верхаш служил в охране? Входил ли он во внутреннюю команду, но вдруг был назначен на чужой пост? Если он любитель оставлять автографы, то почему не оставил их на постах внутренней охраны? И почему он обозначился только в самый последний момент, 15 июля, если дежурил и раньше? Весьма примечательно и то, что обслуживал он пост внешней охраны, но ни в документах, ни в каких-либо других материалах, ни в воспоминаниях и показаниях допрашиваемых его имя не встречается. Еще раз подчеркну, что пост на веранде, снаружи дома, все время обслуживался внешней охраной и не входил в круг обязанностей охраны внутренней — чекистской>113. К этому вопросу вернемся позднее, в связи с выяснением состава участников расстрела.
Имя Берзина выплыло из материалов допроса С. И. Матикова в январе 1919 г. в Перми, который показывал, будто работник штаба 3-й армии красных некто Г. Н. Бирон сказал ему, что Николая II брался убить «Пашка Берзин»>114. И все! Отсюда пошла гулять фамилия Берзина, иногда переносимая и на личность Р. И. Берзина — командарма-3. Никаких других данных в материалах следствия о П. Берзине нет. Вероятно, и был в природе таковой — какой-то красноармеец, который только «собирался убить», да не довелось ему этого сделать.
Обратимся теперь к важнейшим источникам, позволяющим приблизиться к более полному и достоверному выяснению вопроса о составе внутренней охраны. В «Свидетельстве» 1922 г. Я. X. Юровский писал, что набрал «известных мне закаленных товарищей, которых я взял частью из Областной Чрезвычайной Комиссии, где я был членом коллегии, а частью из Отряда Особого Назначения при Екатеринбургском Партийном Комитете. Таким образом, я организовал внутреннюю охрану; назначил новых пулеметчиков, одного из них я особенно помню, товарищ Цальмс (латыш), фамилии остальных латышей в настоящее время не припомню»
