для раскрепощения человечества, даже в отношении своих злейших врагов являют безпримерное великодушие, не оскорбляя, не унижая человеческого достоинства, не заставляя страдать напрасно людей, которые должны умереть потому, что того требует историческая обстановка. Люди строго выполняют тяжелый революционный долг, расстреливаемые узнают о своей судьбе буквально за две минуты до смерти». Не оскорбили, не унизили! Но как возмущается Юровский в последнем разделе документа — «Как меня искали» производившимися белогвардейцами арестами и допросами его родственников — матери, двух братьев и других! Они предпринимались в связи с широко распространившимися слухами о том, что Юровский оказался в тылу белых и где-то скрывается, возможно, у кого-то из многочисленных родственников. Между прочим, ни один из этих родственников не был расстрелян, все остались в живых.
Документ — «Свидетельство» Юровского во всех основных аспектах совпадает с двумя другими. А если существует, будет выявлен и опубликован письменный доклад его Свердлову в июле 1918 г., то, вне всякого сомнения, совпадение мы будем наблюдать и тогда. И главное: ныне сверхизвестная «Записка», видимо, 1920 г., скорей не составленная, а для текстуального улучшения переписанная Покровским с оригинала — доклада Юровского, подтверждается содержанием «Свидетельства» 1922 г. с автографом Юровского и докладом «живьем» в 1934 г., с авторской правкой и подписью на расшифровке стенограммы. Из текста особенно явственно видно, что текстуально использовались и «Записка», и «Свидетельство».>46 Споры о подлинности или не подлинности всех трех документов, освещении событий теперь просто беспредметны. И все эти документы составлялись для закрытого, сверхсекретного хранения, несли в себе правду с оговоркой лишь в том, давать ли ее всю, а именно: о процессе принятия решения в верхах, действиях их представителей и о том, что Юровскому лично о себе, своих ошибках как исполнителя (в частности, в выборе первого места захоронения) было невыгодно писать. И, наконец, что-то выпало из памяти. Остается только пожелать исследователям обратиться еще к «Свидетельству», пристально вникнуть в его содержание и использовать при воссоздании картины тех трагических событий.
Необходимо изучать все три документа Юровского в комплексе, и будет явственно видно, что первый из них фиксирует также рассказ Юровского. А суть и подавляющая часть деталей полностью или в основном подтверждаются всей совокупностью воспоминаний других участников событий. Предметнее речь обо всем этом, в том числе о «Записке», пойдет далее, в соответствующих разделах книги.
