— нет, прошу вас, только не сегодня, сегодня мне что-то не по себе, и я бы хотела побыть одна…
— так я и предполагала… — Ада вздохнула, наверное, обиделась, надо ей объяснить,
— вы знаете, сейчас я доем мясо… спасибо, что вы его мне нарезали, не помню, когда кто-либо делал что-то подобное для меня, сегодня особый день, бывают такие… может быть, мы поссорились с Ханной или я себе это вообразила, чем-то ее задела, как вот сейчас — вас, со мною такое бывает, а ведь мы с ней приятельницы, у нее никого нет… поэтому я должна остаться одна, но если хотите — приходите завтра… я просыпаюсь около девяти, потом просто лежу, в это время картина уже вобрала в себя мой сон, если он мне снился, разумеется, но этой ночью он наверняка мне приснится… а вы знаете заранее, когда к вам придет ваш сон? ангел?.. Ну, неважно… потом я встаю и пью кофе, возможно, утром ко мне зайдет и Ханна, если придете к одиннадцати, я непременно вас с ней познакомлю… впрочем, что это я? вы же знакомы, я совсем забыла, Ханна такая замкнутая, я все время забываю, что она всех тут знает… одно ведь не противоречит другому? не так ли?
Ада задумалась…
— не противоречит… к тому же она останется здесь навсегда, по крайней мере, хотела бы…
Ада знает что Ханна останется здесь навсегда, значит, они близки, а я-то думала, что об этом знаю только я,
— и вы это знаете?
— знаю.
Мне стало грустно, так, ничего особенного, просто тоска.
— и завтра будем вместе пить кофе?
спросила Ада, и в этот момент мясо застряло у меня в горле, я поперхнулась, и Ада протянула руку стукнуть меня по спине, но я прокашлялась, ничего страшного, сделала глоток воды, почему-то глотается с большим трудом, и зачем я продолжаю есть… я положила вилку и отодвинула тарелку…
— да,
— я завтра зайду, — сказала Ада, — а сейчас ступайте.
Словно отпустила меня, и я встала.
Все это время, с момента, когда Ада разлила воду, мисс Вера молча наблюдала за нами, значит, она может и молчать… и, возможно, молчала и раньше? Она только произнесла «до свиданья», но когда я, уже выходя, оглянулась назад, помахала мне точно так же, как Аде — вилкой, я не ответила, представив себе скатерть с жирной каплей на ней.
Ханна не пришла и на ужин. Не в силах справиться с тревогой, около девяти вечера я постучала к ней, она не открыла, я услышала лишь ее голос, издали: извини, я не одета, только что из ванны, а не ужинала в столовой, потому что доктор разрешил. Потом спросила, что давали на ужин — рулет «Стефани», сказала я, и клубнику со сливками. Я подумала, что она решила лечь спать пораньше, и ушла к себе, смотрела на море, темно, ни огонька, всё затихло, я чувствовала какую-то тяжесть в груди и все прислушивалась, когда же зазвучит Шуберт, чтобы уже потом ждать его окончания… Но минуты шли одна за другой, пустые, без перемен, ведь, в сущности, никаких минут нет, все минуты слиты воедино, все равны друг другу… текут… только на небе, в млечном сиянии, постепенно проступали гроздья звезд…
