Чарли отошел назад, все еще по инерции размахивая кулаками,-- слезы лились у него из глаз, пот стекал с лица, пробираясь за воротник; вся одежда была испачкана кровью.
-- О'кей! -- произнес он.-- О'кей, ты, негодяй! -- И быстро пошел вперед от знака разворота.
Страйкер поспешил за ним.
Значительно позже, в больнице, перед кроватью, на которой лежал без сознания, весь в бинтах и гипсе Лугер, стоял Премингер.
-- Да,-- объяснял он сыщику и врачу,-- этот человек из нашей команды. Его фамилия Лугер. Он стюард. Все бумаги при нем, в порядке.
-- Как вы думаете, кто это сделал? -- В голосе детектива чувствовалась усталость от такой вот повседневной рутины.-- Были у него враги?
-- Насколько я знаю, нет. Он был славный парень, его все любили. Пользовался популярностью, особенно среди женщин.
Детектив пошел к двери палаты, бросив на ходу:
-- Он основательно утратит популярность, когда выйдет отсюда.
Премингер покачал головой.
-- Нужно быть очень осторожным в незнакомом городе,-- заметил он на прощание врачу и вернулся на судно.
"Я -- ЗА ДЭМПСИ!"
Из "Мэдисон-сквер гарден" валила толпа болельщиков, и вид у всех у них был печальный и задумчивый, как это обычно бывает, когда бои прошли бесцветно, не вызывая никакого восторга. Флэнеген живо проталкивал Гурски с Флорой через безрадостную толпу к стоянке такси. Гурски занял откидное сиденье, Флэнеген с Флорой устроились на заднем.
-- Выпить хочется,-- заявил он, как только такси рвануло с места.-Забыть навсегда, что я сегодня увидел.
-- Они были не так уж и плохи,-- возразил Гурски.-- Дрались по-научному.
-- Но ни одного расквашенного носа! -- сокрушался Флэнеген.-- Ни капли крови! И это называется тяжеловесы! Анютины глазки, а не тяжеловесы!
-- Ну, если смотреть на все это как на демонстрацию боксерского искусства,-- продолжал стоять на своем Гурски,-- все это показалось мне довольно интересным. Джо Луиса1 все сильно переоценивают.-- Гурски подался вперед со своего маленького откидного сиденья и похлопал приятеля по коленке.-- Очень переоценивают.
-- Да,-- согласился Флэнеген,-- точно так, как переоценивают "Тексас". Я видел бой Шмелинга.
-- Этот немец уже старик,-- заметил Гурски.
-- Когда Луис нанес ему удар в живот,-- вмешалась в разговор Флора,-он заплакал. Как маленький ребенок. Луис вогнал ему в брюхо руку по запястье. Сама видела, собственными глазами.
-- Он оставил свои прежние сильные ноги в Гамбурге,-- объяснил Гурски.-- Теперь хватит легкого дуновения ветерка -- и он с копыт долой.
