– А если он захочет сам выслушать этого друга?
– Снова в рейсе. И неизвестно где. Трамп – не лайнер.
Магистр встал. Потянулся.
– Великая Рыба, как я устал… Ну что же: спасибо за кофе. Не стану больше отвлекать тебя от творческой работы. Доброй ночи!
Главный Композитор Истории провел гостя до выхода, запер за ним дверь. Медленно вернулся в кабинет, но не стал дальше читать материалы, а, усевшись за стол, задумался.
Мысли шли невеселые. Оказывается, все это была лишь игра. Чья–то непонятная, злая и жестокая игра. Ради нее его и множество других людей заставили много работать. Побудили поверить в красивую идею. А когда люди и идея свою роль сыграли – их смяли и выбросили, как ненужный клочок бумаги.
И все это при его собственном, весьма рьяном участии.
Конечно, если бы он с самого начала понимал, во что ввязывается, то еще очень и очень бы подумал. И, вернее всего, отказался бы. Ну а сейчас – слишком поздно.
Хотя и не с легкой душой будет он держать свое слово.
Значит, история – пустое место. Да и то, если подумать, – это ведь все же чужая история.
А какая – своя?
Этого никто не знает, какой она была на самом деле.
Наверное, если бы поискать как следует – нашлось бы. Прошлое – это клад. Давно и глубоко зарытый. Но от этого не переставший существовать.
Да что сейчас рассуждать об этом.
«Ты становишься воистину исторической личностью, – сказал себе Главный Композитор Истории. – И на самом деле создаешь ее. Только не таким способом, какой потом будут прославлять в поколениях. Напротив – таким, о котором всю жизнь придется молчать – и надеяться, что никто этого никогда не узнает.
Вот так оборачиваются дела. А все эти материалы, в которые вложено неимоверное количество энергии и фантазии – они сейчас стоят меньше, чем бумага, на которой они запечатлены. Их с чистым сердцем можно выкинуть.
Хотя лучше все–таки сохранить для памяти. Для истории.
Кроме того… Пока игра продолжается, они еще понадобятся. Властелин в любой миг может потребовать их на просмотр. Он ведь все еще думает, что именно ради этих разработок будет вестись война.
Скверно на душе.
А может быть, все–таки рискнуть – и…
Нет. Опасно.
А может быть, все–таки…»
3
Что–то мешало смотреть. Какая–то желтая пелена перед глазами, к тому же медленно вращавшаяся.
Это было странно.
Что – это? Что вообще было?
В затылке ощущалось какое–то неудобство, тяжесть.
Женщина попыталась пошевелить головой. Удалось, при этом тяжесть ощутимо перемещалась, как бы перекатывалась по затылку.
