Она, несомненно, была самой красивой женщиной на корабле — стройная, темноволосая, зеленоглазая, с полными губами, блестящими от яркой красной помады. Со своей стороны, Хокинс тоже был довольно привлекателен, высокий и широкоплечий, с густыми светлыми волосами, гладко зачесанными назад, но ему не хватало уверенности. За все время рейса ему удалось лишь несколько раз поговорить с Марианной. Он покидал «Гелиос» на Ганимеде и сейчас нужно было решаться на попытку серьезного разговора, другого времени у него не будет.
На большом плоском экране показывался проплывающий внизу космопорт Ганимеда. Марианна рассматривала миниатюрные диспетчерские вышки, герметичные склады, мачты и тарелки связи, сферические топливные баки, порталы для шаттлов, курсирующих между поверхностью и межпланетными кораблями на орбите, — весь тот беспорядок, присущий любому космопорту. На Кейли или Фарсайде Луны картина была практически такой же.
Она печально вздохнула. — Похоже на Нью-Джерси.
— Прошу прощения? — Билл Хокинс взял бутылку шампанского и два бокала у проходившего мимо официанта и, отделившись от группы завсегдатаев вечеринок, наконец направился к ней.
— Разговариваю сама с собой, — сказала Марианна.
— Не могу поверить, что мне так повезло, что ты стоишь одна.
— Ну, вот уже я и не одна.
Он видел, что ее веселость была неискренней. «О чем с ним говорить? Ну обменяемся жизненными историями и что дальше?». Беседа явно не не клеилась.
— Надо же. Мне что — уйти?
— Ну почему же. И прежде чем ты предложишь, — сказала она, глядя на шампанское, — отвечаю, что буду рада попробовать.
Хокинс налил (настоящий продукт из Франции, отличный «Roederer Brut») и протянул ей бокал.
— Твое здоровье, — сказала она и отпила половину бокала.
Потягивая свой, Хокинс вопросительно поднял бровь:
— Тебе не нравится вид из окна?
— Мы с таким же успехом могли любоваться на Ньюаркский шаттлпорт.
— Не могу согласиться. По мне так это просто изумительное зрелище. Самая большая луна в Солнечной системе. Площадь поверхности больше, чем у Африки.
— Я ожидала чего-нибудь более экзотического. — Все так говорили.
Хокинс улыбнулся:
— Не надо спешить с выводами, вероятно все само интересное внутри.
Действительно, у Ганимеда была романтическая репутация. Не потому, что из всех крупных поселений Солнечной системы он был самым удаленным от Земли. Не из-за странных пейзажей его древней, перезамерзшей коры. Не из-за захватывающих видов на Юпитер и его спутники. Ганимед был экзотикой из-за того, что с ним сделали люди.
