Лондон в новом столетии выглядел не так хорошо, как Манхэттен: он был таким же тесным и почерневшим от копоти, как всегда, так же сильно пестрым из-за различий в акценте, цвете кожи, классе.
Квадратное черное такси выехало из элегантных кирпичных таунхаусов и хитроумных перестроенных каретных сараев на причудливых конюшнях в район, осыпающихся фасадов.
Погода была такой же скверной, как и всегда, с серыми пузатыми облаками, испускающими мелкую морось, и редким речным туманом, приносящим в равной степени романтику и респираторные заболевания.
Тем не менее Сандре Сильвестр нравилось этот город — пусть и не так сильно, как Париж или Флоренция, которые еще меньше изменились по сравнению с прежними, но все же Лондон ей нравился гораздо больше, чем Нью-Йорк, который уже не был настоящим. Живя в Порт-Геспер[15] — Венера, Сильвестр десять месяцев в году наслаждалась искусственной роскошью; когда она совершала свое ежегодное путешествие на Землю, ей хотелось именно вот этого — грязи с глянцем, шума с музыкой, кислого со сладким.
Такси остановилось на Нью-Бонд-Стрит. Сильвестр сунула карточку в щель счетчика такси, открыла дверцу, ступила на влажный тротуар, поправила шелковую юбку и поплотнее натянула шиншилловое пальто, защищаясь от липкого тумана. Карточка выскочила, и механический голос произнес: «премного благодарен, мэм».
Она протолкалась через толпу на тротуаре и вошла в здание, кивнув розовощекому молодому сотруднику у двери, который улыбнулся в ответ, узнав ее, вошла в тесный аукционный зал, где проходили торги книгами и рукописями. Она была здесь, еще вчера днем, когда приходила посмотреть сегодняшние предложения. На продажу выставлялись фрагменты двух частных коллекций, одна из которых принадлежала недавно скончавшемуся Лорду Ланселоту Куэйлу, а другая была анонимной. Эти две коллекции были разбиты на сотню лотов — большинство из них не представляло особого интереса для Сандры.
Хотя она пришла рано, комната уже начала заполняться людьми. Она села на складной стул в центре комнаты и стала ждать. Это было похоже на раннее посещение церкви. Справа от нее находилось небольшое помещение, в которое трудно было заглянуть с ее позиции; там часто сидели участники торгов, предпочитавшие анонимность. Старейшие книготорговцы — Мэгг, Блэкуэлл, Кворич — уже заняли свои традиционные места за столом перед трибуной.
