– Графиня, думаю, вам не стоит прятаться. Можете смотреть – конечно, если вас не смущает мой вид.
– Благодарю вас, граф… – Норвежка, потупившись, подошла и пристроилась чуть поодаль на бревне. На щеках у нее алел румянец, было видно, что Инге отчаянно смущается. Ну что же, вполне нормальное дело по нынешним временам, при виде почти голого мужика юные средневековые девы могут и в обморок хлопнуться. И эта, при всей своей продвинутости в воинских умениях, ничем особо от них не отличается.
Закончив программу, я отложил двуручник в сторону и взялся за эспаду с дагой. Сделал несколько мулине, а потом окликнул Луиджи:
– Дамуазо, составьте мне пару. Займемся ремизами и репризами…
Едва мы стали в позицию, как позади раздался лязг выхватываемого из ножен клинка.
Я резко обернулся. Гром уже был на ногах, с обнаженной саблей в левой руке и длинным кинжалом в правой. А перед ним, метрах в пяти…
– Ну ни хрена себе… – прошептал я при виде громадного, просто гигантского медведя. Даже на четырех лапах, косолапый был ростом почти мне по плечо. Из его пасти на светлый речной песок стекали тягучие струйки розовой слюны, а на косматой морде, вокруг большой рваной раны, чернела запекшаяся кровь.
Твою ж кобылу… Медведь – это очень скверно. Лучше бы на нас вышло с десяток недобитых мурман. Он на несколько порядков быстрее и сильнее человека. Черт, и алебарды с собой нет, даже завалящего копья. А с мечами на него идти, да еще не зная повадок, – занятие для клинических идиотов. Только бы ушел сам подобру-поздорову. Вроде так бывает. Эй, Топтыгин, мы с тобой одной крови, ты и я…
Инге, стараясь не делать резких движений, медленно отступила ко мне и подняла с песка двуручник. Луиджи потянулся за арбалетом.
Медведь глухо рявкнул, мотнул лобастой башкой и сделал шаг вперед.
– Княже, он ранетый, – зашептал Гром, – не уйдет, бросится… сигайте в воду, отплывете чутка, стремнина подхватит и отнесет вас на Тихонову отмель, почти к монастырю. А я пока его придержу…
«Ага, сейчас, разбежался… – проворчал я про себя. – Позору потом не оберешься. Я еще в труселях по Холмогорам не щеголял. Да и приказчика задерет эта тварь, как пить дать…»
С последним моим словом медведь оглушительно взревел и рванул вперед, вздыбившись перед Громом на задние лапы.
Дальше все произошло очень быстро. Борис набычился, откинул саблю и с одним кинжалом в руке тоже бросился на косолапого, ловко поднырнув под его лапы.
Я вырвал у гревинды двуручник и, на бегу замахиваясь, с налета хлестанул подмявшего под себя приказчика медведя по спине, чуть пониже лопаток. Вырвал клинок из тела, отскочил и рубанул с оттягом еще раз, с удовлетворением подметив, что, скорее всего, пересек хребет хозяину леса.
