От повторного приглашения приказчиков я опять отказался, проверил, как разместились мурмане с дружинниками, и ушел к себе на когг ночевать.
Только зашел в каюту, как услышал горестный вой из Федькиного закутка. Вот те раз…
– Иди погуляй. – Я отправил Лизетт и присел на кровать рядом с зареванной Феодорой. – Ну и?.. Чего воешь?
– Ничего… – всхлипнула девушка и спрятала лицо в подушку.
– Не ври мне.
– Я думала, что уже не увижу его… – горестно захлюпала носом Феодора. – А тут вишь как… И признаться нельзя…
– Сохла по нем, что ли?
– Угу-у-у… – завыла Феодора. – А он не обращал внимания, потому что еще мала тогда была. А потом тятька уговорился с боярином Микулой меня за него отдать. Но меня ушкуи укра-а-али…
– Тихо-тихо… – Я прижал девушку к себе. – Давай подумаем, как быть.
– А никак! – зло выкрикнула Феодора. – Никак, пусть будет как будет. Он и не узнал меня, ирод! Ну и пу-у-усть…
«Эко девку за душу взяло… – подумал я, поглаживая Феодору по спине. – Но ничего тут уже не сделаешь. Не ровня она ему, далеко не ровня. Федьку за принцев впору отдавать, но никак за государева приказчика, пускай даже боярского сына. К примеру, за преемника Паука на троне Франции, принца Орлеанского. Тот как раз своей женушки лишился. Да много дел можно наворотить с помощью такого ресурса, как Феодора. Ничего, переплачет – отойдет, девка она умная».
Кое-как успокоив приемную дочь, я быстро омылся, переоделся и наладился наконец толком поесть. Логан чего-то запаздывал, поэтому я решил ужинать только с гревиндой. Признаюсь, весь день думал о ней, едва-едва дождался, чтобы увидеть. Как пацан, право слово. Надо будет побыстрей решить с поединком, чтобы всласть насладиться плодами победы. Может, тогда наваждение спадет.
Воительница уже сменила свой милитаристский имидж, но от этого не перестала быть похожей на северную деву битвы. Волосы она распустила и прихватила скромным бронзовым обручем с какими-то руническими символами; простенького покроя платье серого цвета и расшитая народными узорами безрукавка, подбитая рысьим мехом; по талии широкий кожаный пояс – в этом скромном наряде Инге нравилась мне даже больше. Да не мне одному. Сегодня Логан уже подкатывал с намеками, мол, ежели господину графу недосуг биться с мурманкой, то он великодушно может его сиятельство заменить. Естественно, в постели тоже. Но был послан. Еще чего не хватало.
В отличие от вчерашнего дня, Инге была странно тихая, можно даже сказать, печальная. Тихонечко зашла и, потупив глаза, стала посередине каюты.
