Чертыхаясь, домылся в уже остывшей воде, быстро переоделся и отправился бражничать с дружинниками. От желания даже следа не осталось. Ну что за день сегодня, черт бы его побрал! Надо накушаться ради душевного спокойствия.
Команда встретила своего господина приветственным гвалтом. Все уже были хорошо навеселе. Одобряю: жизнь коротка, радуемся каждому дню. Выжил в сече – уже праздник.
– Не понял… Вы что, без своего господина хмельное жрете? Запорю, сволочей, мать вашу за ногу!
Дружный восторженный рев заставил шарахнуться в сторону одинокую ворону, летевшую пировать на поле боя. Себастьян тут же подал мне оловянную кружку с пивом и деревянную тарелку со шматом печеной свинины.
Я сел в свое походное кресло, отпил глоток и изумленно принюхался к содержимому. Ух ты, какая прелесть! Запах пряный, вкус терпковатый, изысканный, словно выдержанное вино, с легкими нотками меда, пенится как пиво, но точно не пиво. И крепкое, где-то оборотов под семнадцать-двадцать. Зараза, да это ставленый мед! Когда-то, еще в свою бытность тренером по фехтованию, я такое пробовал на какой-то презентации. Как по мне, лучше всякого пива, тем более что оно сейчас скверное.
– Где взяли? – Я двинул по плечу своего корабельного баталера, Якова Кульма.
Баталер сорвал с плешивой головы вязаный колпак, прижал его к груди и состроил виноватую рожу:
– Ну… дык…
– Сейчас прикажу тебя на хрен выкинуть в воду.
– Дык, взял в трофеях… – перепуганно доложился он. – А эти, видать, у местных отобрали. У нас просто всего две бочки пива осталось, вот я и решил… На вкус замечательное и в голову шибает… Не надо было, ваше сиятельство?
– Еще такое осталось?
– Две бочки!
– Эту допивайте, остальное для меня прибереги. Понял?
– Как прикажете, ваше сиятельство!
Рядом бесшумно материализовался отец Эухенио. Движением пальца он согнал баталера и с кряхтением примостил зад на пустой бочонок. Отдуваясь, отхлебнул из своей кружки и доверительно сообщил мне:
– Вы пропустили вечернюю мессу, сын мой.
– Занят был, святой отец.
– Прочтете перед сном десять раз «Отче наш» и столько же «Символ веры», сын мой, – невозмутимо прогудел священник.
«Ага, разбежался. Разок, не более…» – подумал я, но озвучил совсем другое:
– Обязательно. Однако не сомневаюсь, вы хотите сообщить мне не только это, не так ли, падре?
– Вы проницательны, сын мой. – Монах с глубокомысленным видом кивнул.
– Излагайте, – великодушно разрешил я. Нет, все-таки очень полезный человек. Как бы это выразиться… Падре Эухенио всегда на работе. Всегда держит руку на пульсе событий. Эдакий особый отдел в одном лице. За что и ценю.
