Популярный путеводитель по Вавилонской башне, IV. Приложение
Хотя туннель, в котором герцог их запер, был сырым и неприглядным, как трюм, он не совсем походил на жестокий подземный мир, который представлял себе Сенлин. Пол казался ровным, а стены – гладкими. Воздух был отвратителен. Этого нельзя было отрицать. Смердело, как в нужнике за скотобойней. Но не было слышно ни человеческих воплей, ни возни тел. На самом деле, насколько он мог судить с головой в бидоне, Черная тропа вполне пустынна. Сенлин задался вопросом, не преувеличили ли убогость туннелей мягкотелые туристы, которых туда забросило.
Впрочем, стоило признать: его впечатления наверняка искажал клобук. Герцог был прав, штуковина оказалась очень тяжелой. Сенлин носил его всего несколько мгновений, и уже заболела макушка, на которую ложился основной вес. Застежка на шее была достаточно крепкой, он ощущал каждый глоток – и если слишком долго сосредотачиваться на этом ощущении, паника возвращалась. Ушные отверстия, не больше горошины, не позволяли ему ясно слышать что-либо, и, несмотря на наличие третьей дыры над ртом, Тарру с трудом понимал его, если только он не говорил медленно и отчетливо. И наконец, от жестяного гула собственного голоса внутри клобука у Сенлина начинались приступы ужасной клаустрофобии. Он как будто кричал, запертый в гробу.
От этой мысли дыхание снова участилось. Пришлось подавить эмоции, потому что чем чаще он дышал, тем сильнее путались мысли. Сенлин не мог позволить себе слишком много думать о некоторых вопросах: например, как он будет есть и пить? Спать? Чесать нос или подстригать бороду? А если внутрь клобука залетит муха? А если она отложит яйца?
Нет, если он хочет прожить достаточно долго, чтобы получить привилегию умереть с голоду, сначала надо пережить следующую минуту, а если повезет – и ту, что наступит за ней. Его ощущение будущего сократилось до считаных вздохов, глотков и маленьких неуверенных шагов.
У него не было никаких сомнений в том, что он должен выжить. Он должен снова найти Марию и попросить прощения за то, что так легко позволил ухмыляющемуся герцогу себя одурачить. Сенлин удивлялся: как он мог изведать так много и все еще так мало знать о мире и человеческой природе!
Чего он стоит как отец? И все же он – отец маленькой девочки по имени Оливет.
Он попытался представить себе ее лицо. Он знал, что на самом деле фантазии не совпадут с реальностью, и все же не мог удержаться от желания вызвать в воображении маленький образ. В его фантазиях у Оливет были глаза Марии и ее идеальный нос, но его рот и уши – конечно, в более мягких пропорциях, потому что она не маленький осетр. Нет. Она очень красива. Она само совершенство. Он почти чувствовал ее в своих объятиях.
