— Идем замыкающими, — сообщает Грин.
Наша группа держит плотный строй, нижняя эскадрилья идет довольно близко от верхней, и Лангфорду приходится попыхтеть, чтобы быть от нее на достаточном расстоянии.
Ведущий и верхние летят тоже отлично. Все впереди нас, мы идем внизу последними. Наше крыло прикрывает почти всю 8-ю армию.
Командир крыла приказывает нашему ведущему подтянуться. Но тот и не думает.
Если бы не гул моторов, то какая же в вышине тишина. Небо мягкой, чистой-пречистой голубизны. И мы здесь явно чужие.
Сейчас в небе — смерть, тихая, грозящая всем, и чтобы не очень ее ощущать, анестезирующий ледяной свет солнца заливает кабину.
Смерть — девка... но и госпожа... как и Удача... почему так, я не знаю. И никто не предскажет, кто им когда приглянется. Иногда это тихий, милый и безобидный парнишка. Сначала им поиграет госпожа Удача, а потом вдруг спровадит его в руки другой госпожи по имени Смерть. Иногда им попадается и такой, кто плевал на них обеих. Черт с ней, с удачей, и черт с ней, со смертью... А может, им только того и надо... может, и нет. Никогда не предугадаешь. Если бы я был отсюда, из этого неба, может, и узнал бы... потому что они всегда тут. У госпожи Удачи прекрасное лицо, но его никогда как следует не разглядишь, хотя вот глаза у нее точно как ночь и волосы, возможно, темные и очень красивые... но ей на это наплевать.
Но и госпожа Смерть бывает прекрасна, хоть чаще визгливая, жуткая сука... а порой тиха, с мягкими нежными руками, которые покоятся на фюзеляже.
Вызывает ведущий крыла: «Начинаем набирать высоту». До цели еще около получаса лету.
Наш не слушается. Ведущий крыла и верхние группы уже далеко впереди нас. Мы сзади одни.
Теперь уже вряд ли нагоним.
— Мне это не нравится, — говорит Грин.
— Подтягивайтесь,— взывает кто-то по радиосвязи. — Бандиты в районе цели.
Я весь напрягся, нервы на взводе. Небо холодное и безучастное.
Грин держит внутреннюю связь в самолете, я сижу на радио, жду распоряжений нашего ведущего.
Раздается пулеметная очередь.
Это проверка — так решаю.
И вдруг вижу черные клубки разрывов и несколько ярких вспышек. Значит, все, мы уже в зоне обстрела.
Начинают строчить пулеметы. Все, какие есть на корабле, разом. Черный «фокке-вульф» проносится под нами и штопором уходит вниз.
Подключаюсь к внутренней связи, от страха сохнет горло, леденеет живот.
— Идут! — Кажется, это голос Мока. Произнес он это так спокойно и легко, будто не в бою, а в церкви. Затем его пулемет бьет без передыху.
