В складе амуниции толчея, всяк желает одеться в том же месте в тот же час. Я выбрал электрокостюм, поскольку терпеть не могу теплое белье. Надеваю форму, на нее летний летный комбинезон, сверху кожаную куртку и, наконец, надувной спасательный жилет.
Вспотел я, едва начав облачаться, а ко времени, когда выволок бронекуртку и парашют на тропинку, пот, чувствую, сбегает по коленям и ползет по пяткам.
Остальные из нашего экипажа еще возятся в складе, так что мы с Кроуном, улегшись на парашюты, оба разглядываем звезды. Снова есть время подумать.
Привет тебе, госпожа Удача. Ты где-то в этой сини. Проходишь рядышком; со мной, значит, обойдется благополучно. Рассказываю ей, куда мы отправляемся, да ей наверняка это уже самой известно.
Все вовремя собрались, и грузовик везет нас к самолету. Каждый разговорчив и смешлив. И я вроде бы изготовился, ведь столько времени ждал этого случая.
Льюис усердно прилаживает свои пулеметы в турели, а я заталкиваю под кресло бронекуртку, дабы была под рукой.
— Черт подери, — бормочу, — туго с местом для этой дряни.
— Не беда, — откликается он.
Не могу найти свой шлем, куда-то делась одна перчатка. Бэрд и Бенсон устанавливают пулемёты в носу самолета. Лишь Сэм на высоте положения. Стоит в сторонке и болтает с кадровиком, пока не кончится наша возня.
Поведем мы чей-то, не наш самолет, зовется он «Мамонька-кисонька». Навожу фонарик на смуглую даму без бюстгальтера, изображенную на борту, и делаю вывод, что художников на базе недобор.
Вместе со Спо проверяю подвеску бомб, и комбинезон рвется на спине, пока ползаю в бомбовом отсеке. Мы набрали десять пятисоток, больших тупорылых уродин. Похлопал одну по боку, от нее исходит холод и мертвенность.
Когда все пулеметы на местах, мы снова сбиваемся вместе у хвоста. Вспоминается раздевалка старшеклассников перед бейсболом, только нервов поменьше.
Кроун говорит:
— Авось эти подлюки сунутся с моей стороны.
Шарп:
— Авось они из постельки не вылезут.
Бийч вовсе помалкивает. Парень он сонный, старше нас всех. Но порою кажется мне ближе остальных, ведь он из Денвера.
Я раздаю леденцы, жвачку и провизию.
— Ну вот, — Сэм крякнул, — наш первый. Надо отлетать его хорошенько.
Каждый глядит молодцом, волнуется малую малость, чуть устал от подготовки к вылету.
Моторы заводим в шесть. Они вступают по очереди: «Дай первый». — «Есть первый», «Дай второй». — «Есть второй»... Хорошие у нас двигатели...
Уже заметно развиднелось, когда мы становимся в предстартовую позицию. Кругом «крепости». Смотрятся не очень-то грозно, пока сидят на хвостовых колесах. Много новых, серебристых, но все-таки большинство машин старой грязно-буро-зеленой раскраски, как и «Мамонька-кисонька».
