— Руткевич не знает современной практики?
— Да знает. Просто есть корреляция между наличием «смягчающих обстоятельств» и продолжительностью лечения. И сейчас есть. Но это корреляция, а не причинно-следственная связь. Положительные моменты — не причина сокращения курса, а проявление лучшей психологической ситуации, которую нужно меньше корректировать. Но твое ранение не может быть таким симптомом. Просто случайность. Увы!
— То есть шансов по-прежнему нет? — спросил я.
— Никаких, — беспощадно повторил Нагорный.
За неделю я научился попадать в недостижимый песок, а Нагорный еще пару раз показывал нам «класс»: попав с первого раза в бочку, которую мы с Мариной благополучно проиграли, и, проведя мячик узким проходом на горке.
В последнем случае он даже не закашлялся и обошелся без капельницы.
Вечером, за день до предполагаемого кассационного разбирательства, к нам в палату зашел Игорь Николаевич.
— Артур, был запрос из суда о том, можете ли участвовать в судебном заседании. Я сказал, что нет.
Честно говоря, я не понимал, почему я не могу участвовать в заседании, если каждый день играю в гольф.
— Это почему? — спросил Нагорный.
— Александр Анатольевич, Артур, конечно, сможет участвовать в заседании, но после этого велика вероятность, что ему придется ехать в ОПЦ, а это рано, пусть окрепнет.
— Ну, ладно, — сказал генпрокурор. — Специалисту виднее.
— Заседание отложили на десять дней, — сказал врач. — Этого нам хватит.
— И через десять дней, чтоб был там, как штык, — сказал Нагорный.
— Да, куда ж я денусь, — заметил я. — Если я там не буду, как штык, император меня заживо сварит в кипящем жидком азоте.
Вечером пришла еще одна новость.
— Артур, а ты знаешь, что Кривин не подал апелляцию? — спросил Александр Анатольевич. — Сегодня был последний срок. Признаться, я удивлен. Думал, уж эта сволочь подаст немедленно.
— Так может, он невиновен, — заметил я.
— Может. Но тогда зачем было выжидать десять дней? В ОПЦ можно было пойти сразу. Уже бы все было ясно, он бы был дома, и душа у него не болела, что нужно идти на психологический опрос. Ну, ладно. Посмотрим, что завтра будет.
Утром события развивались.
— Сейчас около одиннадцати, — заметил Нагорный. — В десять утра наш общий знакомый Кривин должен был явиться в Центр. И не явился.
— Как это?
Мысль о том, что туда можно вот так взять и не явиться, просто не приходила мне в голову.
— Она и не должна приходить в голову законопослушному человеку, — сказал Александр Анатольевич.
