Пилюля | страница 6

– Что-то меня с гороха пучит…

Поржали. Тут Петрович решил выступить:

– Я вам други мои не байку расскажу, а самделишную историю. Служил я борт-стрелком на бомбере. Пе-2УТ получили из 18-го запасного авиаполка. Техники, делая из учебного самолёта боевой, раскурочили и убрали тонкие перегородки между кабинами. Пулемёт мне поставили. Я, значит, стрелком сзади, а впереди пилотом и штурманом у меня – две девахи. Надя Федутенко – поздоровее и постарше и Тоня Зубкова – маленькая, симпатичная.

– Ты поди вдувал обеим? – опять ржёт "Чуб".

– Какой там. Они же офицерши. С пистолетами. Нервные. Могут и пристрелить влёгкую. Не первый год воюют… – поучает молодого Петрович, закуривает новую и продолжает:

– Отбомбились, значит разворачиваемся. И тут прилетело нам. Прямо в кабину. Дымища. Надька орёт как резанная: "Бери штурвал". А Тоня маленькая не может её из кресла вытащить. А падаем уже. Ну, думаю ё… мся – костей не соберут. Бросаю свой пулемёт и лезу помогать. Через пустую кабину инструктора кое-как пробрался. Ухватился двумя руками сзади через кресло и лётчицу за сиськи поднять пытаюсь. Мясистые такие. (приподнимает как бы два арбуза своими ладонями). Надька хрипит: "Оторвёшь, зараза!", и теряет сознание. А я думаю: "Хоть подержусь, напоследок." Ну, с божьей помощью стащили. Зубок плачет за штурвалом, но самолёт ведёт. Надька вся в кровище под ногами валяется. Кое-как сели. Тоня поседела потом. Ей года 23 было. А ты про горох…

Вот это травматический шок! Не то, что у меня.

Днём пробовал просто ходить по коридору, но больничные запахи благодаря молодому обонянию шибали в нос. Попросил у дежурной на этаже сегодняшние газеты. Пытался читать, но это же сплошная пропаганда. Толи дело в 2005 и про силовые захваты предприятий, и про рэкет, и про митинги пенсионеров, и про провал новых реформ, и про благословление священниками кандидатов в депутаты, и про интернет, который ведёт наш мир в страну дураков. Всем про всё и даже больше.

Чуть не задубел до вечера. Анечка заглянула в палату, многозначительно кивнув, побежала принимать дежурство.

Ни в какой красный уголок мы не пошли. Сердцеедка с грацией пантеры осторожно зашла. Тихонько села на угол кровати и спросила протокольным голосом:

– Как себя чувствуете больной?

Чувствовал я себя хреново. Молодому телу хотелось… Очень хотелось. Поэтому я в ответ, что-то промычав, завалил кокетку на кровать. Посопротивлявшись для виду, Анечка начала неистово целоваться. Найдя ладонями упругие яблочки понял, что теряю контроль над собой как неопытный пацан.