Одиночество крепко связано с понятиями Путь и Ответственность, которые, по моему убеждению, не бывают коллективными и при этом не бывают ограниченными.
«Одиночество — это независимость, его я хотел и его добился за долгие годы. Оно было холодным, о да, но зато и тихим, удивительно тихим и огромным, как то холодное тихое пространство, где вращаются звезды» (Г. Гессе).
Холод — один из символов одиночества — почему? Видимо, ему противостоит тепло человеческого общения… Видимо, это из древности — генетическая память. Кучкой, семьей согреться легче.
Старики мерзнут. «И весною кутается в плащ». Конечно, не только от одиночества, просто двигаются мало, кровь плохо гоняется по сосудам. Гиппократ и Аристотель считали, что сама суть старости — истаивание запасов внутреннего природного жара, тепла.
Но тем не менее… Холодное одиночество. Только гений Гессе готов сравнить его с холодом бесконечного Космоса и противопоставить в некотором смысле суетливой маленькой Земле.
Для меня одиночество где-то посередине между понятиями «изоляция» и «единство». Изоляция — это когда человек по каким-то причинам отделяется от других людей, будь то попадание на необитаемый остров или в чуждую среду или просто из-за скверного характера.
Единство — это когда из настоящего сильного переживания, проживания одиночества как себя, личной ответственности, познаешь единение со всем и вся в этом мире… Привычное наше одиночество мечется где-то посередине в муках и тревогах. Оно порождается не столько волей и способностью, сколько страданиями и страхами. И тогда оно хотя и становится родным, порой приятным, порой достойно выглядящим… однако скорее изоляция.
Одиночество, проживаемое по-настоящему честно, неизбежно становится Свободой и Единством.
Джером Дэвид Сэлинджер — один из самых известных и влиятельных писателей в мире. Умер в 2010 году в возрасте 91 года. За последние 45 лет не опубликовал ни строчки.
«Фигура Сэлинджера-затворника стала символической — то ли мудрец, то ли безумец, отказавшийся от суеты ради бессмертия» (здесь и далее по газете «Еврейское слово». № 5. 9–15 февраля 2010). Здесь же публикуется пересказываемый Анатолием Нойманом рассказ американца, прочитавшего в прошлом веке «Над пропастью во ржи» и решившего во что бы то ни стало увидеть автора. Спустя годы в возрасте двадцати с чем-то он поехал в Корниш и долго пытался достучаться (участок был обнесен глухим забором от докучливых посетителей).
