Когда благородство Господина было сомнительным, служение переходило к Родине. Есть хорошая фраза: «Когда страна хочет послать мужчин на смерть, она начинает зваться Родина». Ибо мирная любовь к Родине доступна любому, но с благородством редко связывается. Нужна война, конфликт. Советский режим полностью убил любую возможность служения Родине. Но нельзя сказать, что на Западе или в Америке дело обстоит лучше.
Теперь, когда служить Господину невозможно, а мораль стала невероятно расплывчатой, как быть благородству?
Оно ищет приюта в Космосе.
Почему столь популярны космические сюжеты, одиссеи? Там у небесных рейнджеров, как у Стругацких, понятно, кто друг, кто враг, и благородство доступно, реализуемо.
Я пока вижу выход в некоем земном сознании. И в достоинстве, которое принято называть «внутренним». Почувствовать идеалы и приоритеты Земли сейчас более реально, чем найти мораль, правительство или сообщество, достойные служения. Слияние с моральными идеалами Земли и земли, конкретной Родины, по которой ходишь, за которую можешь отвечать, — это питает достоинство, из которого произрастает благородство. Эдакая толстовщина, хотя по мне, об этом больше у А. Грина.
Служение Роду, семье.
И служение просто любому человеку. Буддисты, Дон Кихот, капитан Грей, сделавший целью своей жизни исполнение мечты другого.
Или Богу?
«Благородство характера заключается в том, что грубость людей перестает задевать тебя, когда ты сосредоточил внимание на Боге» (Суфий Ал-Халладж).
У Куприна, Герцена хорошо получается выписывать благородство, не связывая его с богатством и происхождением, но связывая с душевным устройством и развитием.
«Кружок Бориса требовал от членов прежде всего полной корректности и умения держать себя с той изящной и безукоризненной простотой, которая служит лучшим доказательством воспитания и хорошего тона. Князь Белый-Погорельский, высочайший тип истого джентльмена, первый показывал в этом отношении товарищам недосягаемые примеры порядочности… Борис втайне обожал князя и тщательно копировал и покрой его сюртуков, и его пленительную простоту в обращении; от него же он перенял себялюбивую страсть к гигиене тела и к физическим упражнениям. ‹…› Князь Белый-Погорельский изумительно хорошо владел рапирой, плавал, как профессионал, греб, как матрос, считал за собою два велосипедных рекорда, „выбрасывал“ двумя руками пятипудовую железную штангу, говорил по-французски, как парижанин, и ходил пешком без устали, несмотря на то, что отец недавно подарил ему пару отличных вороных рысаков»
