„Прошка лег под образа, да и выпучил глаза“ (русская пословица).
Но на санном „одре“ умирали не всегда. В ряде селений и местностей был „смертный одр“ и в избе. Он представлял собой особую „смертную“ лавку, которая (из-за особых своих качеств) всегда находилась в „нечистой“ части избы — в сенях, у печи или у порога. Когда у человека становились видны признаки оставления „этого“ света (округление глаз, убегание с его тела вшей, заострение или скашивание набок кончика носа, резкое посинение переносицы, неожиданно сильное „побеление“ верхней губы, дыхание сразу через две ноздри и пр.), его перекладывали на ту самую смертную лавку.
Кроме подобных случаев, лавка использовалась для целей лечебной магии, ночевки чужаков, обрядов отправления членов семьи „на чужбину“ и т. п. Последний обряд, несколько в измененном виде, сохранился… „Присесть на дорожку“… Смысловая подоплека данного обряда состоит в том, что отъезжающий как бы маскируется. С помощью магических процедур (нахождение на смертной скамье, неподвижность, молчание) он как бы временно умирал для „этого“ мира, что позволяло ему относительно безопасно выходить в „чужой“.
И вот крестьянин умирал. После трехдневных бдений над ним, практически безостановочного чтения молитв, родственники совершали обряд выноса покойного. Если это действие выполнялось правильно, то дух (призрак) умершего должен был проследовать за своим телом. Родственники же прилагали особые усилия, чтобы он не просто проследовал, но и „забыл“ место своего умирания» (П. П. Медведьев. «Зависшие» между мирами: самоубийство, эвтаназия, кровная месть).
Ну а если без страхов?
«Психологический механизм… можно назвать Искусством светлой смерти. Он подобен тому, как умирали русские старики, которые за день перед смертью, сходивши в баньку, надев чистую рубаху и улегшись под образами, требовали: „Зовите родных прощаться — завтра уходить буду!..“ Насколько я смог понять, умение умирать светло было одним из вершинных искусств жреческой науки, сохраненной скоморохами и офенями в Тропе» (А. Андреев. Мир Тропы).
В православии есть просьба о непостыдной смерти. Для меня это о достойном, спокойном уходе с вниманием и уважением к процессу. И о том, что и близкие люди справляются со страхом, стыдом и отвращением, неминуемо сопутствующими кончине.
Смерти очень много в старых сказках. Кусочек моей статьи про мифы и сказки:
«Дочь Маринка говорит: почему в сказках одни ужастики — всех съедают, убивают? Только „Репка“ позитивная. Смеюсь: ну да, там умолчали, что ее съели потом».
