Саймон представил себе прелестное личико Эммы Траффорд – изящно изогнутые губы, розовые щеки и синие глаза с длиннющими ресницами. Нет, далеко не карга. Она выглядела невинной, милой и не замаранной темными превратностями судьбы. Однако он давным-давно узнал, что под красотой могут скрываться множественные грехи. Ему вспомнился первый раз, когда он увидел свою мачеху. Как Джулия улыбалась и хлопала в ладоши, а затем обняла его и назвала сыном.
– Мисс Траффорд весьма привлекательна внешне. Она рисует портреты.
– Портретистка и воровка. Какое интересное сочетание.
– Я хочу заказать ей свой портрет.
Между бровями Уэстфилда появилась глубокая складка.
– Ты с ума сошел? Если это и впрямь та женщина, что тебя ограбила, ты что, забыл, как ее сообщник едва не проломил тебе череп? Почему бы просто не пойти в ночлежку в Ист-Энде и не потрясти там парочкой банкнот, если уж тебе так хочется нарваться на неприятности? Уверен, какой-нибудь беспризорник с радостью перережет тебе глотку.
– Я вовсе не ищу смерти.
– По твоему поведению не скажешь. Нужно бы позвать доктора Тримбла, пусть бы он тебя осмотрел. Тем ударом по голове тебе определенно нанесли серьезную травму.
– Я хочу вернуть свое кольцо.
– Так позови парочку констеблей. Они отведут ее в полицейский участок и допросят как следует.
– А доказательства? Что я скажу? Что узнал прикосновение ее рук? Мятный аромат дыхания? Это звучит по-дурацки даже для меня самого.
Уэстфилд подался вперед и расхохотался.
– И это твои доказательства?
Саймон скрестил на груди руки.
– Смейся сколько влезет, чертов ты балбес, но я практически уверен, что это та самая женщина.
– Вижу, переубедить тебя невозможно. Будь осторожней.
Саймон надменно усмехнулся.
– Что тут такого смешного? – спросил Уэстфилд.
– Ты. Когда-то ты наплевал на осторожность, как будто у тебя, как у кошки, девять жизней. А теперь ведешь себя как настоящая наседка. Хуже моих слуг.
– Что за чушь. Никто не может быть хуже Харриса с Бейнсом.
Саймон вытянул ноги, сцепил руки за головой и внимательно посмотрел на друга. За последний год тот здорово изменился. Стал больше улыбаться, а в глазах теперь светится удовлетворение жизнью. Каково это – любить кого-то так же нежно, как Уэстфилд жену? Угадывать любые желания женщины? Не потому, что можешь купить ей все, что она пожелает, а потому, что сильно к ней привязан. Потому, что любишь. Саймон вдруг сообразил, что опять трогает шрам на лице, и медленно опустил руки, положив их на подлокотники.
