— Откройте! — закричал.
Затарабанил по ним кулаками.
— Что вам? — донесся изнутри явно старый женский перепуганный голос.
— Мне к доктору!
— Николай Николаевич сегодня не принимает!
— Он должен! Он обязан меня принять! — взмолился Самсон.
— Кто там, Тоня? — раздался удаленный и глубокий мужской баритон.
— Да кто-то с улицы! — ответила старушка.
— Впусти!
Дверь приоткрылась. Старушка посмотрела на окровавленного Самсона сквозь щелку, потом впустила и сразу закрыла дверь на замок и два засова.
— Ой, господи! Кто это вас?
— Казаки. А где доктор?
— Пойдемте!
Гладковыбритый седоволосый доктор, посмотрев на рану, молча ее обработал, приложил к ней тампон с мазью и перебинтовал голову.
Самсон, немного успокоенный тишиной квартиры, посмотрел на него с тихой благодарностью и раскрыл перед ним правый кулак.
— А ухо можно как-то пришить? — спросил едва слышно.
— Я вам не скажу, — грустно покачал головой доктор. — Я по глазным болезням. Это вас кто так?
— Не знаю, — парень пожал плечами. — Казаки.
— Красное безвластие! — сказал Ватрухин и тяжело вздохнул.
Он отошел к столу, порылся в верхнем ящике и, вынув коробочку из-под пудры, протянул парню.
Самсон снял крышечку, внутри было пусто. Доктор оторвал клочок ваты и сунул на дно коробочки. Самсон опустил в нее ухо, закрыл и спрятал в накладной карман куртки-френча.
Поднял взгляд на доктора.
— У меня там отец остался, — он тяжело вздохнул. — На дороге. Зарубили.
Доктор горько причмокнул и мотнул головой.
— Разве можно сейчас по улицам ходить? — Он развел руками. — И что же вы собираетесь делать?
— Не знаю, надо забрать его…
— Деньги у вас есть?
— У него были, в портмоне! Мы за костюмом к портному шли.
— Пойдемте, — Ватрухин жестом указал на дверь в коридор.
Улицы в этот раз оказались безлюдными. Где-то далеко стреляли из ружей. Небо еще ниже наклонилось над сглотнувшим кровь городом, словно собиралось улечься на ночь на его крыши и кладбища.
Когда дошли до Немецкой, где Самсона и отца настигли казаки, впереди увидели две подводы и с десяток мужиков. На одну подводу уже подняли несколько убитых, но отец Самсона так и лежал на краю дороги. Только теперь он был босым — кто-то снял английские пуговичные ботинки.
Самсон наклонился к его телу, стараясь не смотреть на голову. Полез рукой под грудь, нащупал во внутреннем кармане пальто портмоне. Вытащил. Его пухлость несколько смутила и удивила. Сунул портмоне в карман куртки-френча и, поднявшись на ноги, оглянулся на подводы.
