Пит пытается стряхнуть Билли, но Билли вцепился, как хорёк, выпучив глаза и закусив нижнюю губу. Оружие качается вперёд и назад, и выстреливает в третий раз, посылая пулю в небо.
— Теперь твоя очередь, сукин ты сын, — рычит дедушка.
Наконец Пит отшвыривает Билли, но прежде чем он успевает навести оружие, дедушка обрушивает биту на его запястье, ломая его. Оружие падает на землю. Пит разворачивается и бежит, оставляя на земле свою сумку-не-для-боулинга.
Дети бросаются к дедушке, обнимают его, чуть не сбив с ног. Он отталкивает их. Его старое сердце колотится и если бы оно не выдержало, он бы ничуть не удивился.
— Билли, возьми сумку толстяка. Там наши вещи. Мне кажется, я не смогу наклониться.
Мальчик не выполняет просьбу — возможно, выстрелы немного оглушили его, — но выполняет девочка. Она бросает сумку в багажник универсала, а потом вытирает руки о свою футболку с единорогом.
— Фрэнк, — говорит дедушка, — этот рыжеволосый мёртв?
Фрэнк не двигается, но Корин опускается на колени рядом с Гэленом. Через несколько секунд она поднимает голову, её глаза сияют голубизной под бледным лбом. — Он не дышит.
— Не такая уж большая потеря для этого мира, — говорит дедушка. — Билли, возьми оружие. Но не касайся спускового крючка.
Билли поднимает револьвер. Он протягивает его своему отцу, но Фрэнк лишь смотрит на него. Дедушка берёт его и суёт в карман, где раньше лежал бумажник. Фрэнк стоит на месте и смотрит на Гэлена, лежащего лицом вниз в траве с проломленной макушкой.
— Дедушка, дедушка! — зовёт Билли, дёргая старика за руку. Губы его дрожат, по щекам текут слёзы, на верхней губе пузырятся сопли. — Что если у толстяка есть ещё оружие в грузовике?
— Что если мы просто свалим отсюда на хрен? — произносит дедушка. — Корин — за руль. Я не могу. Дети — на заднее сиденье. — Он даже не уверен, что сможет сидеть; он угробил свою спину самым праведным способом, но ему придётся сесть, не важно, насколько это больно.
Корин закрывает заднюю дверь. Дети бросают последний взгляд на подъездную дорожку — не возвращается ли Пит, — затем бегут к универсалу.
Дедушка подходит к сыну.
— У тебя был шанс, а ты просто стоял. Меня могли убить. Всех нас могли убить. — Дедушка отвешивает Фрэнку оплеуху, точно так же, как ему отвесил оплеуху человек, который лежит мёртвый у их ног. — Садись, сын. Не знаю, может, ты слишком стар, чтобы перебороть самого себя.
Фрэнк подходит к переднему пассажирскому сиденью, будто в прострации, и садится. Позади него дедушка открывает дверь и обнаруживает, что не может согнуться. Поэтому он просто падает навзничь на сиденье, подтягивая за собой ноги и тихонько всхлипывая от боли. Мэри переползает через него, чтобы закрыть дверь, и от этого ему тоже больно. И дело не только в спине; такое ощущение, что его пырнули в живот.
