— И что с тобою делать? — спросил я у нашего австралопитека, попутно отмечая, что Куга и Ошка догнали нас.
Это хорошо, сейчас хоровод водить будем.
— Рар! — донеслось сверху.
— Вариант «понять и простить» я даже не рассматриваю! — возразил я. — Думать надо, прежде чем копьём тыкать в кого попало!
— Рар!
— Так учись! Не умеет он думать, понимаешь. Копьё сделал? Сделал! Теперь сделай выводы!
— Рар…
— Ну, так и быть, на первый раз ты прощён, но снимать я тебя не буду! Сам себя до такого положения довёл — сам и слезай!
— Рар.
— Поговори ещё тут! Я не Кира — я ещё выше закину!
— Рар-рар-рар! — внезапно задёргался питекантроп.
А мой нос подсказал мне причину его оживления — к нам приближались его соплеменники.
— Кира, — она тут же повернулась ко мне, — огонь!
— А…
— Не на поражение! В смысле, поразить надо, но до глубины души, а не до хрустящей корочки!
— Будет сделано, шеф! — козырнула она, видимо, забыв, что к пустой голове — а тем более без головного убора — не прикладывают.
И она зажгла! Да как зажгла: с каждой её лапы сорвалось по длинному столбу пламени, которые, обвиваясь друг вокруг друга, рванулись в сторону застывшего племени и, едва не опалив этих питекантропов, растеклись в разные стороны, охватывая копьеносцев кольцом. Да уж… Тут и меня проняло, что уж говорить про дикарей, для которых огонь является пока чем-то мистическим и непостижимым.
И нет ничего удивительного, что после всего увиденного племя в полном составе брякнулось на колени, уткнув морды в снег. Даже первый копьеносец свалился с дерева и теперь подвывает в унисон с остальными лохмачами.
— Чего это они? — Киру почему-то такое поведение удивило.
— Ты — богиня, — пояснил я.
— Это я знаю, — скромняга, — а с ними-то что?
— Для них ты теперь богиня, — перекричать развывшееся племя становилось проблематично, и я перешёл на мысленное общение.
— Ну, хоть кто-то оценил, от тебя-то не дождёшься! Да хватит выть! — переключилась она с меня на свою паству.
А те и не думали останавливаться, наоборот, заметив, что их божество обратило на них внимание, племя подняло громкость и частоту, хотя казалось, что дальше уже некуда. Тогда Кира оскалилась, прижав уши к голове, видимо, чтобы не слышать этой какофонии. Племя же решило, что она недовольна тем, что её прославляют недостаточно громко и завыло усерднее, а пророк-снеговик и вовсе полез лобызать снег под лапами богини. К его счастью, у него хватило мозгов не покуситься на сами лапы. Он и так-то отлетел в ближайшее дерево с такой скоростью, что в момент удара послышался хруст непонятно чего: то ли дерева, то ли его чугунной черепушки.
