— Тьфу, гадость, — опять по привычке чуть не проглотил вырванный кусок. — Хуже чем испорченный сыр!
Шах припёр как-то с Земли кусок сгнившего сыра, который он назвал «элитным», «с благородной плесенью» и вообще всячески восхвалял. Меня же, не оценившего того «дивного» аромата, обозвал «дерёвней» и «колхозником, лаптями щи хлебающим», а после у меня на глазах давился этой гадостью, изображая неописуемое блаженство от вкушения сего чуда кулинарии. Ну-ну, Лиса-то со мной поделилась тем, что он чувствовал в тот момент. Во был народец в своё время — французы. Могли впарить любую несъедобную живность или испорченный продукт, как «элитное». Удобно, блин, безотходное производство, пиар, и унижение всех несогласных в одном флаконе.
— Пулемёт! — то, что мутанта упокоил именно я, Киру, я смотрю, не волнует.
— Мой пулемёт, — успел я прибрать игрушку к лапам. — Хотя нет, забирай.
— Вот спасибо… — поблагодарила было она, но тут же сменила тон: — В чём подвох?
— Почему сразу подвох?
— Где патроны?! — ну да, подвох вообще-то есть.
— У него спроси, — пнул я труп, успевший выпустить весь боекомплект перед своею смертью.
— Скотина, — пнула и она его.
Хотя «скотина», по-моему, предназначалось мне. Так, враги вроде бы кончились, мои все живы и здоровы, а остальные?
— Тайрос?
— Что?
Ну, скафандр-то дротики не пробьют, а от пулемёта она спряталась.
— Ничего, погода хорошая. Как там собаки с Брамом?
— Спят, — последовал короткий ответ.
— Буди!
— Как?
— Поцелуй их.
— Всех?
— Да, разом! — какое-то односложное общение. — Глупые вопросы не задавай, медик у нас кто?
— Диагноста отдай, — а ну да, сумка же у меня.
Увлёкся малость.
Получив сумку, Тайрос достала из неё прибор и, взяв образцы крови у наших засонь, провела анализ, после в течении пяти минут, синтезатор подобрал и синтезировал антидот, потратив на это последние запасы веществ, а ещё через десять минут, которые мы потратили на обыск пустотников, троица проснулась, сонно лупая глазами.
— Проснись и пой! — хотел было подъём скомандовать, но, вспомнив, чем это кончилось в последний раз, передумал. — Как спалось?
— Мы живы? — барон, я смотрю, в мои силы вообще не верит.
— Живы, живы, — пристраивая нож в сшитых из распоротой сумки мутанта ножнах на бок, ответил я. — Даже притрофеились: двухсотлетние консервы; ушатаный в ноль пулемёт без патронов; хлам, мусор и барахло — крышек двести за всё, думаю, выручим.
