— Ну, теперь веришь ли? — печально спросил мученик. — Видишь — убит я братом своим, но милостью Божьей вечной жизни удостоен и с тобой говорить могу.
— Да как же это? — поразился Илья. — Да за что мне милость такая — со святым говорить?!
— Трудно тебе, укрепить тебя пришел… Знаешь ли ты, что твое имя значит? Крепость Божия! А какая же ты крепость, ежели унынию поддался? Тяжкая это болезнь, начало злоумия. Вот уж и Бога корил.
— Да, корил, — набычился Илья, — и тебя вот, князь, спросить хочу. Ответь мне, если знаешь: за что меня Господь калекой сделал и к лавке пригвоздил?
— Никто не знает и никому не дано знать, почему Господь посылает ту или иную скорбь и несчастье, но думаю, что они посылаются по грехам нашим.
— Да какие же у меня, младенца, молоко еще сосущего, грехи были?! — сжав кулаки, гневно крикнул Илья.
Князь внимательно посмотрел на него и тихо сказал:
— Быть может, Бог тебя от несотворенных грехов спасает. Видно, не на пользу было бы тебе здоровье.
— Каких таких несотворенных грехов?!
— Вспомни, как ты будто котел со смолой кипящей клокотал, когда левобережные молодцы муромских на Оке били? Была б в твоих руках и ногах сила, ты бы, долго не раздумывая, сколько жизней почем зря загубил?
Илья сумрачно глянул на свои пудовые кулаки.
— А сегодня, — мягко продолжал Глеб, — что ты подумал о женихе Улиты?
— Я б его, сморчка, если б здоров был, по самые конопатые уши в землю вбил, — тяжело вздохнул Илья.
— Вот и еще одну невинную душу загубил бы. Говорю тебе: в ком злоба и ярость — там прибежище сатаны, а в ком любовь, надежда и вера, в том Христос живет. К тому лукавый не прикоснется.
Утишился Илья, молчит.
— Не унывай много, — улыбнулся Глеб, — и наказания Господня не отвергай и не тяготись обличением Его. Ибо кого любит Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему.
Поднял Илья мокрое от слез лицо, шепчет горестно:
— Нет мне теперь пощады от Него… Ведь увидел Он сверху, сквозь крышу, как я крест с груди сорвал…
— Милость Бога бесконечна. Апостол Петр трижды от Него отрекался, но плакал горько, раскаялся и прощен был. И сейчас Христос невидимо стоит пред тобой и видит слезы твои. Знай: прощен ты, и вот знак тому.
Раскрыл ладонь, и к Илье тихо, словно перо по воде, поплыл медный крестик, бесшумно скользнул за ворот холщовой рубахи, а порванная бечева сама собой новым узлом завязалась.
Торопливо, будто щитом, накрыл Илья широкой ладонью маленький, теплый крестик, а князь ласково сказал:
