— Да-а, очень интенсивный тон, — сказал управляющий. — Аква марина, Иван, морская вода по-латыни.
— Это уж точно, — согласился довольный Тунгусов. — Она самая. — Хотя морской воды он в жизни не видал и не слыхал, какая она бывает.
Теперь заложить шурф было раз плюнуть, в охотку-то. Дружно сгребли горячее еще кострище в сторону, Иван бил кайлом, Александр Николаевич отбрасывал землю лопатой. Заложили динамитную шашку, рванули. Не совсем успел рассеяться вонючий дымок, опять принялись выбрасывать породу. А в сторонке под стелющимися струйками лежал на грязной Ивановой рукавице одинокий камень, еще не вполне очищенный, с гранями, утопленными в боковых вкраплениях пород. Лежала застывшая слеза, исторгнутая веками из страдающих огненных недр земли.
Только одному своему творению, человеку, дала природа способность чувствовать и понимать красоту и ему же одному — способность губить и уничтожать ее, родительницу, порой и самого себя уничтожать во имя ее или вместе с нею.
— Александр Николаевич, — неожиданно сказал Иван, отпыхиваясь, — а ты знаешь, что аквамарин неудачу предвещает?
— Пошел ты!
— Нет, точно! В народе говорят. Вот изумруд — надежда, бирюза — каприз, красный рубин — страсть, а розовый рубин — нежная любовь.
— Ну, а алмаз?
— Алмаз — чистота, невинность.
— Уж невинность! Самая грязь, самая чернота страстей кипит вокруг него от века. И кровь, и подкуп, и обман, и отрава.
— Так-то оно так, — согласился Иван. — Звереет человек от хорошего камня. Разум мутится. Паморок то есть находит. Не хуже чем от золота.
…Опять работали на равных, торопясь друг перед другом, иногда взглядывая друг на друга и по-ребячьи, беспричинно посмеиваясь. Будто и усталость ушла не знай куда. Очень их сблизили эти почти два часа махания лопатами.
Наконец обнажился белый кварцевый утес.
— Гнездо, похоже? — нерешительно выразил догадку Иван, припоминая, что наиболее хорошие аквамарины добываются из гнезд. Ему доводилось видывать места их выемки, после которой в стенах выработки оставались полушаровидные углубления, иногда до метра в поперечнике.
— Да, блеск молибденовый, — задумчиво откликнулся управляющий, что-то про себя соображая.
Гнездам аквамарина обычно сопутствуют гнезда кварца с молибденовым блеском.
— Смоляк, Александр Николаевич, цыган!
Будто подтверждая его размышления, Иван узнал дымчатый кварц.
«Здесь, по-видимому, богатая аквамариновая залежь. Оконтурить бы ее… Узнать, как далеко и глубоко она простирается… Вдвоем немыслимо… Да и зачем? — подкралась мысль. — Для кого?.. Для господ акционеров, чтоб кло-де-вужо они хлестали до беспамятства? Кому она, к черту, нужна эта жила, над которой мы с Иваном ломаться будем?»
