Хозяин вопросительно посмотрел на Василия.
— Убьют, — задумчиво сказал Василий, — если с виноградом полезешь. Случай не тот.
— Правильно, убьют! — вдруг догадался и хозяин. — Михрютка-то его здесь еще?
— Спит.
— Ну, зрак не спускай, Василий! — Стиснув зубы, хозяин потряс кулаком.
Василий с превосходством молча усмехнулся.
…Он был рассеян сегодня и желал, чтоб скорее настал вечер и с ним конец его дежурства.
В загородный ресторан, куда намеревался прокатить Касю хозяин гостиницы, отправился на дешевом извозчике его коридорный. Не развлекаться — по острой личной надобности. Узнал он через третье лицо — через Багра друг его, служивший в этом заведении, передал, что выходит у них по вечерам певичка, однофамилица Чернова, песенки поет рискованные, а ноги у нее замечательно толстые и соблазнительно зашнурованные в высокие ботинки, — и все это в течение вечера вполне свободно можно пронаблюдать.
Сердце у Василия странно пропадало из груди временами, пока он поднимался по широкой лестнице, уставленной фикусами и пальмами, на второй этаж в зал, дорогой и шикарный, со стеклянной крышей, несмотря на здешний серьезный климат.
К запахам кушаний примешивался свежий запах горящих сосновых поленьев. Кроме обычного, скрытого отопления, в зале имелись для шику еще три камина, выложенные изразцами, изготовленными будто бы за невероятные деньги по специальному подпольному заказу. Василий отвел глаза и хмыкнул, покрутив головой, а глаза сами опять туда же оборотились: какие-то черти козлоногие, неприлично возбужденные, вывалив толстые языки и опираясь на вилы, бешено пялились красными глазами на пастушек, укрытых лишь собственными распущенными волосами. Здесь, если не выпьешь хорошо, то и кусок в горло не полезет.
Он все еще слабо надеялся, что новая ресторанная дива — точно однофамилица, но внутренний голос, которому он доверял больше, чем разуму, твердил: она, Зоечка…
Столик Василий выбрал сбоку, за вьющейся стенкой, с пивом, балычком астраханским, расставленными на скатерти заранее. Не пил, ждал выхода Зои. Он не хотел, чтобы его кто-нибудь увидел здесь из знакомых, и старался не высовываться из-за зеленых плетей, ползущих по жердочкам. Мельком окинув зал, он отметил, что публика-то здесь преимущественно мужская. Девки, правда, сидели тоже кое-где, а дам не было. Куда тут дамам соваться!
Он готов был узнать ее, и это оказалось нетрудно. Она расцвела, пополнела, будущая Устя уже проглядывала в ней. Голосок у нее оказался крошечный. Не голосок даже, а просто звонкий писк. В черных митенках до локтей, вертя зонтиком, раскидывая юбки так, что открывались туго перетянутые ботинками ножки, Зоя храбро вскрикивала: «Ой-ра, ой-ра, он хохочет, он чего-то очень хочет…» Рояль делал в этом месте паузу, а Зоя доверительно, с наивным бесстыдством выговаривала в публику: «Все вы знаете — чего!..» Бурный фальшивящий пассаж пьяного тапера, опять Зоины ноги в черных чулках, кружевные края панталон, мужской рев из зала.
