Охота на ведьм. Исторический опыт интолерантности | страница 55
Детям вообще свойственно играть во взрослых, примеряя на себя их занятия и сюжеты взрослой жизни. Этот неизменный интерес детей к миру взрослых стоит у истоков ролевых игр, которые давно стали объектом пристального внимания психологов. Значение ролевых игр для развития ребенка невозможно переоценить (см. об этом: Выготский, 1983; Леонтьев, 1972; Эльконин, 1978).
Во всем мире дети, подражая взрослым, играют в дочки-матери и в войну; в наше время они играют во врачей и космонавтов; в архаичных первобытных обществах – в священные церемонии и мифических героев; в средние века и во времена борьбы католиков и протестантов детвора увлекалась играми в суд, приговор и казнь, да так правдоподобно, что порою «приговоренные» действительно лишались жизни.
Игра во взрослых – это одна из «универсалий» детской субкультуры, древняя как мир и бесконечно многоликая. Взрослые подсказывают детям сюжеты для их игр.
Питер Брейгель. Детские игры (1560). Фрагменты
Иногда они делают это совершенно сознательно.
Так, «сверху» была подсказана игра в Павлика Морозова. Эту игру представили как важнейшую социально значимую деятельность, приносящую славу и признание. В принципе то же самое было и во времена охоты на ведьм: даже спустя века за строками следственных документов вполне отчетливо проступают фигуры взрослых, которые изподтишка руководили детьми, подсказывали, чей именно призрак их сильно напугал, местного священника или нотариуса, который решил дело не в пользу семьи, или же намекали, что причина болезни – не что иное, как проклятия некой сварливой соседки.
Взрослая реальность с ее тотальным недоверием и репрессиями вторглась в мир детей и исказила детскую игру. Детская игра в обвинителей и в века охоты на ведьм, и в годы борьбы с «врагами народа» оказалась слишком реалистичной копией своего времени. Игровые фантазии затрагивали важнейшие струны эпохи, когда любой донос, даже детский, должен был быть воспринят всерьез. И это провоцировало совершенно особое явление. Граница между игрой и реальностью становилась все менее отчетливой. Детские домыслы, выйдя за рамки игрового пространства, превращались в свидетельские показания и с легкостью запускали и подхлестывали и без того отлаженный механизм репрессий. Сами же дети не в состоянии были понять, где заканчивается игра и начинается трагедия жизни.
Питер Брейгель. Детские игры (1560). Фрагмент
Пропаганда в целях воспитания нового поколения, для которого не будет существовать ни общечеловеческих ценностей, ни семейных привязанностей, превратила детскую игру в идеологическое оружие.
