В середине XVI века ограничения и прямые запрещения народных гуляний, связанных с календарной обрядностью, сопровождавшихся танцами, весельем, ряженьем в маски зверей, вводятся уже повсеместно. Та же участь постигает праздники «дураков» и карнавалы. Не поощряются, а порою и караются любые развлечения, музыка, игры (Гуревич, 1987, с. 24, 30; Даркевич, 1988, с. 220–224).
Рыцарские возвышенные ценности, с присущими им элементами «донкихотства» и узаконенного безумия, сменяются предпринимательским духом; народные традиции подвергаются преследованиям: смеховая культура с карнавалами, священными пародиями и веселыми проповедями оказывается под запретом (Лотман, 1992, с. 79–82).
Под знаменами восстановления первоначального христианства и борьбы за непререкаемость основ веры создавалось новое общество.
«Старый мир, в котором смешивались воедино смех и религия, труд и праздник… – этот старый мир разрушался» (Р. Мешумбле – цит. по: Гуревич, 1987, с. 31).
Торжествуют фанатизм и духовная цензура. В новом мире царит атмосфера интолерантности ко всему, что не соответствует образу рационального и глубоко религиозного богобоязненного человека. Утверждается единообразие во всем.
Но неоднократно подчеркивалось в работах по семиотике, по антропологии, по истории, что внутреннее многообразие культуры, ее неоднородность и сосуществование в ней различных семиотических систем – не излишество и «роскошь», а жизненная необходимость и одна из универсальных закономерностей ее существования. Это та самая избыточность, за счет которой социокультурная система может меняться и развиваться, а значит, быть жизнеспособной.
Ю.М. Лотман писал, что способность саморазвития культуры как сверхсложной системы связана с тем, что в ее строго детерминированной организации должен присутствовать «механизм для выработки неопределенности» (Лотман, 1973, с. 90–93). Сфера непредсказуемости – сложный динамический резервуар в любых процессах развития. Благодаря этой сфере, культура становится более подготовленной к разного рода кризисам, когда эволюционное поступательное развитие невозможно. Тогда из «запасников» востребуются те наработки, изобретения, идеи, умения, навыки и стереотипы поведения – то есть то, что было на периферии еще вчера, а сегодня врывается в жизнь, реализуясь в порядке «культурного взрыва» и утверждаясь в качестве новой культурной нормы (Лотман, 1992, с. 17–34, 96–97, 128).
Сфера непредсказуемости с ее отказом от тривиальной нормы постоянно исследует границы дозволенного, порою штурмуя их и проверяя на прочность
