Поучение в радости. Мешок премудростей горожанину в помощь | страница 5
Поощрение конфуцианцев властями привело к увеличению их сторонников на всех уровнях общества, что свидетельствует о его податливости по отношению к сигналам, посылаемым властью. Так, помимо княжеских школ, получили широкое распространение и школы для простонародья, в которых тоже учили азам конфуцианства. По всей стране бродили проповедники конфуцианских ценностей, которые, не отвлекаясь на философские тонкости, выступали перед горожанами и крестьянами, транслируя базовые ценности конфуцианства: уважение к родителям, старшим по возрасту и положению, поддержание порядка и добрососедства, удовлетворённость своей долей[11]. Князья же имели обыкновение награждать своих подданных за соблюдение сыновней почтительности, честность, лояльность, многодетность, трудовые успехи в сельском хозяйстве.
Усвоение китайских учений происходило в Японии с большим разбором. Так, ещё в древности была отвергнута основополагающая идея китайской политической философии — «приказ (мандат) Неба», согласно которой правящая династия подлежит смене ввиду неизбежной утраты запаса добродетельности (кит. дэ, яп. току). Точно так же фактически отказались тогда и от другого важнейшего социального принципа конфуцианства — меритократии, так что конкурсные экзамены на замещение чиновничьих должностей не получили в Японии распространения, все сколько-нибудь значимые должности являлись наследственными. Сёгунат Токугава воспринял эти установки, и, несмотря на правительственную поддержку конфуцианства, сами конфуцианские учёные обычно происходили из семей среднего и даже низкого статуса и не имели шансов на занятие высоких должностей. Среди учёных было много горожан, то есть представителей той социальной страты, которая, согласно официальному пониманию общественной иерархии, находилась ниже самураев и крестьян.
Отказ от концепции «приказа Неба» и меритократического принципа произошёл в Японии еще в VIII-IX вв.[12] Таким образом, повторное заимствование конфуцианства при Токугава имело своим источником не только Китай, но и древнюю Японию, которую олицетворял императорский двор в Киото.
Несмотря на избирательность, проявленную при заимствовании конфуцианства, именно понятийный аппарат конфуцианства являлся, наряду с «путём самурая», основной идеологической опорой режима. Но если бусидо фрагментировал общество, ибо только рожденный самураем мог практиковать «путь воина», то конфуцианство служило «скрепой» для всего социума.