Книгоиздательство приобрело беспрецедентный размах, на рынок ежегодно выбрасывались сотни изданий. Считается, что в первой половине XVII в. ежегодно печаталось более 100 названий, в дальнейшем это число возрастает в 6-7 раз[3]. Книги покупали в книжных лавках, их брали напрокат в библиотеках[4]. Это были стихи, авантюрные романы, эротические рассказы и картинки[5], смешные истории, глумливые переделки классической литературы, рассказы о «страшных» привидениях, которых на самом деле мало кто боялся. Появляются авторы, которые работают на рынок и зарабатывают на жизнь пером (или, если быть точным, кистью). Тогдашние японцы и вправду любили посмеяться, но словесность эпохи Токугава далеко не исчерпывается развлекательной литературой. На самом деле японцы во множестве пишут и другие книги, посвящённые самым разным сторонам практической жизни. В том числе сочинения по агротехнике, торговле, ремеслу, кулинарии, медицине, устройству садов, икебане. Всего не перечислить.
Особое место занимали трактаты по «правильному» устройству государственно-социальной жизни и воспитанию. Наставления по морали, педагогике и этикету сочинялись во множестве. Их целью было формирование типа человека, лишённого агрессивного потенциала и наделённого качествами, гарантирующими предсказуемость поведения. Это было особенно актуально после окончания войн, во время которых утвердилось «право сильного», а бесконечные предательства подорвали такую основополагающую ценность феодального общества, как верность. За военное время уже выросли поколения малообразованных и жестоких самураев, склонных разрешать конфликты прежде всего силовым путём. Их откровенно боялись, именно их следовало возвратить в рамки мирной жизни прежде всего. Известный мыслитель Кумадзава Бандзан (1619—1691) полагал, что главное условие для этого — возрождение музыки, танцев и придворных церемоний, то есть то, о чём говорил Конфуций. В таком случае императорский двор сможет послужить образцом для всей страны и «божественная династия» не прервётся. А иначе Япония перестанет быть «божественной страной». «Где искать путь человека после окончания войн между провинциями? Если в пути человека не будет церемониальности и музыки, он приблизится к зверям, и тогда сражениям не будет конца»[6].
Таким образом, соблюдение правил церемониального поведения выступает в качестве необходимейшего условия поддержания мира. Кумадзава Бандзан отличался в своих суждениях радикализмом, в том числе и в деле повышения роли императорского двора, что вызывало недовольство сёгуната. Мыслитель был арестован и умер в заключении
