Через тридцать минут после нашего разговора по телефону, соседка уже показывала нам свою квартиру вместе с правильно оформленными документами о собственности.
Хозяйкой оказалась женщиной средних лет. Худая, маленькая, бледная, с темными кругами под светлыми, словно высохшими глазами. С узкими бескровными и будто высохшими губами. С тонким белым лицом в сетке морщин, не глубоких, как у пожилых людей, а будто только недавно появившихся, как обычно бывает, когда человек переживает некую трагедию и горе немедленно отражается на внешности. Она была чрезмерно, даже болезненно сосредоточенна. Словно каждое движение и произнесенное слово приносили ей боль, которую она тщательно скрывала, чтобы не выдать свою слабость. Ее аккуратная голова была пострижена под мальчика и выкрашена в черное, что выдавали отросшие седые корешки у корней волос. Добротная, видимо дорогая одежда на ней казалось излишне свободной, словно на резко похудевшем теле, будто она не успела сменить гардероб под новый размер. Мне было почти физически больно смотреть на нее, настолько удручающее впечатление она производила на меня своим трагическим, драматичным видом. Будто некая печать стояла на ней незримым мрачным пятном. Печать отчаянья. Печать скорби. Печать смерти.
Я не спросил о причинах продажи квартиры. Мне этого не хотелось знать. Потому что я чувствовал, что причиной была некая драма, в пучину которой мне было страшно заглядывать. Но она рассказала все сама. Даже не спросив разрешения. Тихо, спокойно, монотонно, словно и не про себя даже.
Дело было в том, что год назад ее младшей десятилетней дочери диагностировали некую редкую и трудно неизлечимую болезнь глаз, которая стремительно прогрессировала к слепоте. Они с мужем пытались разобраться с болезнью в местных клиниках, но девочке становилось только хуже. Пару раз они выезжали в Южную Корею для срочных операций, где потратили все семейные сбережения. Денег у них не осталось и для последующего лечения они планировали переехать в столицу, где государство оплачивало часть расходов. Женщине пришлось бросить работу и ухаживать за дочерью, оставив в кормильцах одного мужа, которой, впрочем, вскоре их бросил, не выдержав невзгод, и женился на другой женщине, моложе и без житейских проблем. Женщина осталась одна. И единственным решением создавшейся ситуации было продажа ее квартиры и осуществление задуманного ранее плана переезда в столицу, где она надеется снять жилье и на вырученные со сделки деньги продолжать бороться за здоровье дочери.
