Даце выпила. У нее стучали зубы.
— Я не могу… — повторила она.
Максис посмотрел на нее, нахмурясь, и попытался ободрить:
— Это пройдет… В первый раз так со всеми бывает.
— Нет… я боюсь, — сказала Даце с дрожью в голосе.
Атис уже вернулся. Инга с порога махнула ей рукой.
— Даце, твоя очередь!
Максис вдруг схватил Даце за локоть.
— Пойдемте вместе, — быстро прошептал он, — мы подходящая пара. Не можете, так не говорите — я все скажу за вас. Только возьмите меня под руку и выше голову, — улыбайтесь! Ну, постарайтесь улыбнуться!
Даце ухватилась за локоть тракториста, как утопающий за своего спасителя. Перед глазами все завертелось в пестрой мешанине — замелькали человеческие лица — и какие!
— Улыбайтесь, улыбайтесь, — шептал Максис. — Выше голову!
Даце вскинула голову и в отчаянии попыталась улыбнуться.
— Что это? Почему оба сразу? — ничего не понимала Инга.
Но необычная парочка — он с дергающейся папироской в углу рта, засунув в карманы руки, и она, в красной кофточке, судорожно держась за него, с пестрым солнечным зонтиком в руке, обтянутой перчаткой, — уже вышла на «сцену».
— Ого, кто же это такие?
— Ишь ты, фрейлейн какая! Цаунитская Даце!
— Что они скажут хорошего?
— Что хорошего скажем? — откликнулся Максис на реплику, ловко перекинул папиросу из одного угла рта в другой и выпятил грудь. — Безобразие, да и только! Человеку покоя не дают. Ну, чем я нехорош — папироску в зубы, кралю под жабры… а попадется кто на пути, свистну по рылу, и пошел. Я геройский парень. Но этот тип, — он показал на стоявшего в дверях Атиса, — говорит, что я никакой не герой! Чем же я не герой? Водку хлещу, как воду, а в Таурене на улице реву, как бык. Никакой милиционер мне не страшен! Ну, чем я не герой?
— Ишь какой лихой паренек, — крикнул кто-то среди зрителей. — Его бы на покос, чтобы попотел!
— Ну, — отозвался Максис, — это не для меня и не для моей крали.
— Важная девка, — заметил словоохотливый старикашка.
— Да какая еще важная, — согласился Максис, хлопнув Даце по плечу. — Никак не годится для простой работы. Это для дураков, а не для нас с ней!
Максис швырнул окурок на пол, смачно сплюнул и продолжал:
— У моей крали мамаша работает в колхозе. Пускай трудится старуха, нам-то что?! Пускай встает с утра пораньше, подает завтрак, комнату подметает, тащит воду от колодца и идет себе на здоровье хоть канавы копать!
— Это тебе по душе, лодырь этакий! — крикнула Дарта Межалацис.
— Колом его, колом!
— Моя Амалия должна весь день под зонтиком сидеть, чтоб ее солнечный удар не хватил… — снова начал Максис.
