— Ингрида Лауре. — В голосе ее прозвучало недоверие.
Утренняя заря охватила уже весь небосклон, на обочинах дороги отчетливо вырисовывались деревья и кусты. Над низиной тянулось бледное туманное облачко. Из густого куста вдруг метнулся темный клубок и исчез в хлебах по другую сторону дороги.
— Глянь, косой улепетывает! — воскликнул старик.
Инга украдкой пыталась разглядеть младшего спутника. В сумерках она различала продолговатое лицо и темные глаза под кепкой. Нет, для председателя ты, конечно, молод!
А Юрис, уловив Ингин взгляд, серьезно сказал:
— Я, правда, тут председателем только первый год… вернее — несколько месяцев.
— А мне показалось, что вы шутите, — пробормотала Инга.
Вот-вот над лесом должен был явиться краешек солнца. Они ехали мимо поросших кустами и белыми березами склонов, мимо лугов, где на пестрых цветах и сочной траве сверкала тяжелая серебряная роса. Из темно-зеленой ржи выпорхнула какая-то серая птица. Вдруг за песчаным пригорком с несколькими сосенками, точно иззелена-багряная, наполненная до краев чаша, засверкало озерко. А за ним на другом берегу загадочной, темно-темно-зеленой стеной встал ельник.
— Как тут красиво! — вырвалось у Инги.
— Здесь начинаются наши владения, — сказал председатель. — Кстати, в этой лужице много рыбы.
Они въехали в густой еловый лес, и их обдало сырым, острым запахом мха. Под густыми ветвями еще царила тьма.
Так вот она, твоя далекая, чужая сторона, из-за которой ты так долго ломала себе голову, не зная, как поступить. Ведь такие вопросы сразу не решаются. То тебя окрыляли воодушевление и твердая решимость, то одолевали скептические мысли: а что, если окажется слишком трудно и ты не выдержишь одиночества сельской глуши, вдали от привычного города, а что, если начнешь жалеть? Человека, конечно, не привяжешь — в любое время он может уложить чемодан и вернуться туда, откуда приехал. Но все ведь зависит от характера. У иной девушки, пускай ей только двадцать лет, уже развито сознание долга и то, что называют чувством собственного достоинства. И для нее было бы немыслимо через месяц или два снова потащиться с вещами на автобус, со сконфуженной улыбкой позвонить у дверей рижской квартиры и сказать удивленной матери:
— Ну, вот я опять дома… вы все-таки оказались правы — не выдержала.
Почти то же самое пришлось бы повторить и в комитете комсомола.
О нет, это было бы не похоже на тебя, Инга! Ты лучше посмотри, какие могучие ели вздымаются по обе стороны дороги. Смотри, вот вдали перед тобой уже занимается заря — значит, лес скоро кончится. И разве это не чудесно, что вот-вот перед твоими глазами откроется совсем новый, еще невиданный пейзаж, и ты еще не знаешь — будет ли это холм или долина, густое ржаное поле или цветущий луг, или, может быть, опять маленькое иззелена-багряное озеро? Лужица…
