И сразу же пришлось разочароваться. В училище Юрис два года изо дня в день стоял у станка и, стараясь до седьмого пота, учился обрабатывать точнейшие детали. Ох, сколько вначале было неудач и огорчений! Сколько промахов! Понемногу, шаг за шагом, он шел вперед, все чувствительнее и ловче становились пальцы, все острее глаз. Но директора завода это, видимо, мало интересовало.
— Поработай пока на дворе, — распорядился он, — на упаковке.
Юрис успокаивал себя: что поделаешь, заводу не хватает людей. Это ненадолго, самое большее на несколько дней. Никто же не заставит токаря четвертого разряда, на которого государство потратило столько денег, таскать по двору ящики и трубы… Это, конечно, только на время, в худшем случае — на несколько недель. И так Юрис каждое утро ждал, что его позовут в цех, подведут к мастеру и укажут станок.
Но никто не звал. Пошел второй месяц. Юрис уже совсем было отчаялся. В училище ему говорили: «Старайтесь! Вас ждут заводские станки, самая современная техника! Не забывайте, что вы своими руками будете создавать машины будущего». А где же она, эта современная техника? И Юрису вспомнились рассказы мастера Тимма о своем ученичестве: целый год его заставляли подметать пол, бегать за пивом и папиросами, топить печи и колоть дрова. Это было тогда… А почему же теперь?..
Трижды Юрис ходил к директору. Тот всегда был очень занят и всегда торопливо обещал все уладить, но было ясно, что ему и думать некогда о молодом токаре. И когда уже прошла и половина третьего месяца, Юрис отправился в училище, к своему старому мастеру.
Тимм пошел на завод. Неизвестно, как он заставил директора выслушать себя. Из кабинета мастер вышел очень сердитый и коротко сказал Юрису:
— Все в порядке! Только смотри не подкачай!
Старик махнул на прощание рукой и, отвернувшись, все еще возмущаясь, проворчал:
— Равнодушный он, вот что… Ух, какой равнодушный!
Юрис и сам понимал, что ни в коем случае не смеет подкачать, и старался изо всех сил.
И через полгода, перед октябрьскими праздниками на заводской Доске почета появились новые фотографии с надписью «Наши лучшие…» На третьей фотографии слева был Юрис.
Все бы хорошо, только не было дома. Он жил в общежитии, в старом бараке, который напоминал разделенный перегородками сарай. В коридоре пахло плесенью и чем-то кислым. Стены комнаты, когда-то выкрашенные в мутно-зеленый цвет, теперь были обшарпанными, грязными. На потолке во многих местах облупилась штукатурка. Лампочку, свисавшую с потолка, кто-то прикрыл газетной бумагой вместо абажура, и она уже пожелтела.
