По берегу Мелнупите словно промчалась буря. На земле — груды вырванных с корнем кустов. Луг избороздили тракторы, в ямах поблескивает черная вода. А по самой середине, точно борозда, тянется на пол-луга канава. Словно тут рылся огромный крот, раскидал в обе стороны темный дерн, но ему кто-то помешал, и он не закончил борозды. Залитая водой канава такая прямая, что любо смотреть на нее.
Осень. Но люди не знают свободной минуты. Уже третий день на дворе Гобы стучат топоры и поют пилы. Мастера из строительной бригады переделывают старый сарай — латают дыры на крыше и в стенах, ставят большие загородки и кормушки.
Терезе тащит охапки соломы и застилает свинарник. Затем она спешит на кухню, где в двух больших котлах парится мелкий картофель для свиней. Терезе снимает крышку и прямо пальцем тычет в кипящий котел. Картофель поспел. Она зачерпывает его и бросает в деревянный чан. Пар такой густой, что временами он скрывает и котел и плиту.
На ферме в «Салинях» Лапиниете кормит свиней сырой картошкой. Это, конечно, легче, не надо постоянно варить, но Терезе все же варит.
— Может, и так хорошо, — как-то сказала она председателю, словно оправдываясь, — но мне кажется, что свиньи картошку охотнее пареную едят. От нее проку больше и меньше нужно.
Видимо, это так, — у свиней Терезе суточный нагул обычно выше, чем в «Салинях». А может, дело не в пареном картофеле, а в том, что свиньи Терезе получают побольше крошеного сена, чем Лапиниете дает своим. Терезе накосила по обочинам дороги тучной отавы и высушила ее. Зависит еще и от того, хлещут ли поросенка хворостиной или почесывают его спину.
И на берегах Мелнупите, и в низине, за Бугровой горкой, до самого леса, куда уходят пастбища, не затихает работа. Каждый день, если только нет дождя, не переставая, рокочут тракторы, и все шире становятся очищенные от кустов поля — земля начинает дышать, рыхлая и легкая.
Небо сегодня блекло-голубое, и хотя солнце уже стало далеким и холодным, земля вдруг весело засверкала всеми скромными осенними красками. Далеко разносится гул тракторов, а когда он на минуту умолкает, то можно услышать стук топоров, долетающий с другой стороны.
Это Лайзан заканчивает свой дом. На склоне, против стройных берез, уже поднялись белые стены. Юрис дал ему помощников, работа спорится.
— Видишь, как легко строиться на чужой счет. Колхозный материал, колхозная рабочая сила — и дом готов… — сказал Брикснис Межалацису, перекуривая с ним около груды выкорчеванных кустов.
