находил. Я чуть было не принял на целый пенни крысиного яду. Огастес. Что же вам помешало? Письмоводитель. Один приятель посоветовал мне запить. Это спасло мне жизнь,
но только по утрам я обычно не в своей тарелке, как вы, должно быть,
заметили. (Икает.) Огастес. Нечего сказать, хорош! И вам не стыдно глядеть мне в глаза и
признаваться, что вы пьяница? Письмоводитель. Что же тут особенного? Теперь война, и все переменилось. Я
понимаю, если бы я выпивал за стойкой, меня бы выгнали в два счета. Но
я человек солидный и покупаю вино навынос, с тем чтобы выпить его дома.
А навынос меньше кварты не отпускают. Если бы до войны мне сказали, что
я смогу осилить в день кварту виски, я бы не поверил. Вот чем хороша
война: она пробуждает силы, о которых человек сам не подозревал. Вы как
раз говорили об этом вчера в вашей речи. Огастес. Я не знал, что обращаюсь к болвану. Постыдились бы! Нет, этому
пьяному безделью нужно положить конец. Уж я здесь наведу порядок. Я
буду приходить сюда каждое утро пораньше, пока дело окончательно не
наладится. Смотрите, чтобы по утрам к половине одиннадцатого для меня
здесь была чашка кофе и две булочки. Письмоводитель. Насчет булочек ничего не выйдет. Единственный пекарь в
городе, который умел выпекать булочки, был гунн; его заключили в
концентрационный лагерь. Огастес. И правильно сделали. Что ж, разве не нашлось англичанина на его
место? Письмоводитель. Как же, нашелся один. Но он оказался шпионом; его отправили
в Лондон и расстреляли. Огастес. Расстреляли англичанина! Письмоводитель. Ведь это же совершенно естественно. Если немцам нужен шпион,
они не возьмут немца, немец всем внушал бы подозрение. Огастес (опять вскакивая с места). Вы хотите сказать, негодяй, что
англичанин способен за деньги продать свою родину врагу? Письмоводитель. Вообще я бы этого не сказал, но найдутся здесь и такие, что
продадут вам родную мать, если случай представится. Огастес. Бимиш, скверная это птица, которая поганит собственное гнездо! Письмоводитель. Что ж, так ведь не я же поганю Литл Пифлингтон. Я не
принадлежу к правящим классам. Я только объясняю вам, почему у нас нет
булочек. Огастес (в полном возмущении). Так неужели же здесь не найдется разумное
существо, которое исполняло бы мои приказания? Письмоводитель. Есть тут один, подметальщик улиц; он, собственно, был
учителем школы, но ее закрыли для экономии. Может быть, он подойдет
вам? Огастес. Что такое? Вы хотите сказать, что, когда жизнь наших славных ребят
