Я поднимаю голову и поворачиваюсь к Леви, но сначала наталкиваюсь на Мо, который лишь мурлычет, не утруждаясь пошевелиться. Протирая глаза, медленно сажусь. Теперь я понимаю причину для смеха. Мо разлегся на груди у Леви, но, к несчастью, задом к его лицу. Лапы свисают слева и справа от шеи, хвост лежит поперек, а рот у Леви открыт.
Мой взгляд перескакивает на Пиу, которая стоит, скрестив руки на груди, и единственная не смеется.
– Доброе утро. Или вернее, пожалуй, добрый день? – спрашивает она и просит всех разойтись по палаткам распаковывать вещи.
Я энергично трясу Леви за плечо, отчего он тихо стонет, а Мо мяукает.
И как можно так крепко спать? Щиплю его за руку, он наконец открывает глаза и тут же, несколько раз моргнув, зажмуривает их, так что они превращаются в щелочки.
– Вот дерьмо, – выдает он хриплым со сна голосом.
– О, вот и я бы так сказала, – парирует Пиа.
– Я про кота! Мо, черт тебя побери! Сдвинь куда-нибудь свою задницу.
Вопреки собственным словам он довольно мягко пересаживает Мо в сторону, сев, взъерошивает свои и без того взлохмаченные волосы и, как и я, для начала пытается проснуться.
Он мельком смущенно улыбается мне, а затем смотрит на Пиу. Я невольно перевожу взгляд с одной на другого, задаваясь вопросом, что тут происходит. Наконец Пиа со вздохом опускается на колени к нам на покрывало.
– Может, расскажете, что вы тут делаете?
– Это ты мне скажи, что вы так рано тут делаете, – спрашивает Леви.
– Не наглей!
Я нервно тереблю край спальника, потому что не могу сейчас помочь Леви, не могу ничего объяснить Пии.
– Мы заснули здесь.
Бровь у Пиа взлетает, а взгляд буквально кричит: «А еще что? Это же не все!».
– Мы заснули здесь очень поздно, – уклончиво говорит Леви, и я вижу, как на лице его появляется усмешка. Но Пиа по-прежнему смотрит на него, не отрываясь, пока он не сдается и не наклоняется к ней.
– Я бы с радостью тебе все объяснил, но это не так просто. Мы долго разговаривали – ну ладно, говорил я, – а потом мы взяли и остались здесь, на воздухе.
О, случилось намного больше всего! Но как нам объяснить это Пии?
– Ничего не было, если ты про это.
Я, сдвинув брови, быстро перевожу взгляд на Леви. Ничего не было? Чего?.. Глаза у меня расширяются от испуга, мне опять становится жарко. Я понимаю. Вот почему Пиа в такой растерянности и ярости. Нет. Я качаю головой, и напряжение Пии заметно спадает.
Ничего больше не говоря, Леви встает, берет спальник и упавшую с головы бейсболку. Он ненадолго останавливается, не глядя ни на Пиу, ни на меня, но я знаю, кому адресованы его слова:
