Иззи.
– Загаданное желание никому нельзя выдавать. Но тут ты в безопасности.
Пихаю его, делая вид, что это вовсе не остроумно. Но это остроумно. Леви превращает мое молчание во что-то нормальное.
– Я загадал, чтобы ты когда-нибудь назвала меня по имени. Чтобы ты встала передо мной и сказала: «Привет, Леви». А я бы ответил: «Привет, Ханна! Какие мы сегодня, однако, разговорчивые».
Он тихонько смеется, но я понимаю, что говорит он совершенно серьезно. Я разочарую его, и ничего с этим не поделаешь.
Мы лежим целую вечность, я слушаю, что говорит Леви, или мы просто молча разглядываем звезды. Мо разлегся на наших ногах, костер потух, прогорают лишь последние угольки. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась. Не хочу опять возвращаться ко всему, что разрушает меня. К воспоминаниям, письмам и себе самой. Больше всего к себе самой.
Они уносят меня, они волокут меня прочь, их руки обхватывают мои, и у меня никаких шансов высвободиться.
– Нет! Оставьте меня! Я должна быть с Иззи. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – молю я, но меня никто не слушает, никто со мной не говорит и ничего не отвечает. Я отчаянно дерусь, я кричу: – Иззи, ты слышишь меня? Не сдавайся, я иду! Иззи!
А затем раздается голос.
– Ханна, я здесь. Ханна!
Леви.
Я просыпаюсь, но не боюсь. Не подскакиваю от страха, как обычно.
– Ханна?
Леви лежит у меня за спиной, обнимает меня, его рука в моей руке. Легонько пожимаю ее и чувствую, как он расслабляется. Леви рядом.
Я уютно устраиваюсь в его объятиях, в этот миг сильнее, чем когда-либо, желая, чтобы все опять стало хорошо.
Чтобы со мной все опять стало хорошо.
НЕ ПЕРЕСТАВАЙ ПРИВЯЗЫВАТЬСЯ СЕРДЦЕМ КО МНОГОМУ,
ЧТО ТЫ КОГДА-НИБУДЬ НЕПРЕМЕННО ПОТЕРЯЕШЬ.
ОНО ТОГО СТОИТ
Мы не спали до глубокой ночи. Теперь, слыша шепот и смешки, я спрашиваю себя, почему нельзя еще немного поспать.
Спустя мгновение понимаю, что просыпаюсь, что это не сон – и что здесь действительно кто-то разговаривает.
Я шевелюсь, я в растерянности. Что-то изменилось. Открыв заспанные глаза, первым делом вижу живот Леви. И свою руку на нем, наполовину скрытую задравшейся футболкой. Спальный мешок сбился в огромный ком, частично прикрывая наши ноги. Но мало того, я поднимаю голову – и упираюсь взглядом в Пиа. И во всех остальных, стоящих вокруг нас. Щеки ощутимо обдает жаром, они явно красные как помидоры.
Который час? Почему все опять здесь?
