словно вы чувствуете, как переполняется моя душа. Реджиналд. Понимаю. Возьмите еще раз эти аккорды, чтобы мне настроиться.
Она повторяет аккорды, он играет октавные пассажи; и они
дуэтом играют среднюю часть.
(При повторении вскрикивает.) Еще! Еще! Страйга. Это и полагается сыграть еще раз. Вот так.
Повторяют. Когда часть подходит к концу, она сталкивает
его со скамейки на пол и продолжает полонез уже одна.
Реджиналд. Вы необыкновенная женщина. Я должен сделать одно признание,
раскрыть некий секрет. Ваша игра исторгает его из меня. О, послушайте,
Страйга.
Она берет ужасающе фальшивый аккорд.
Я хотел сказать: мисс Тэндридж... Страйга. Так лучше. Но я предпочла бы - "необыкновенная женщина". Реджиналд. А вы и есть необыкновенная женщина, вот что, Прелестнейшая,
ничего, если я приму чуть-чуть валерьянки? Я в таком волнении.
(Отхлебывает из стакана., А-а-ах! Теперь, по-моему, я в состоянии
говорить. Слушайте же, божество мое. Я так несчастлив. Мне
отвратительна моя теперешняя жизнь. Я ненавижу парламент Я вовсе не
гожусь для общественной деятельности. А моя судьба - жить дома с пятью
жестокими, грубыми сестрами, которых только и интересует что альпинизм,
да мертвые петли над аэродромом, да устройство делегаций, да драки с
полицейскими. И знаете, как они называют меня? Страйга (тихонько наигрывая). Как же они называют вас, милый? Реджиналд. Они называют меня "прилипала". Ну что ж. признаюсь, я и есть
"прилипала". Нельзя меня, беззащитного, вышвыривать одного в широкий
мир, я не гожусь для этого. Меня надо беречь. Мне нужна чья-то сильная
рука, на которую можно опереться, неустрашимое сердце, к которому я мог
бы прильнуть, грудь, у которой меня берегли бы и лелеяли, мне нужен
кормилец, на чей доход можно жить, не думая о низменной необходимости
самому зарабатывать деньги. Я бедное слабое созданье, я сам знаю,
Страйга, но я мог бы устроить уютный дом для вас. У меня хороший вкус,
и я знаю толк в коврах и картинах. Я и стряпать умею отлично После
обеда я могу прекрасно поиграть для вас. Хотя вы можете мне и не
поверить, но со слугами я умею проявить строгость и требовательность. Я
прекрасно лажу с детьми, они никогда не говорят со мною так
пренебрежительно, как взрослые. У меня настоящий талант к домашней
жизни. И я не против, чтоб меня потиранили немножко, - мне это, по
правде сказать, даже нравится Тог да мне, по крайней мере, не
приходится думать, что мне делать. О, Страйга, неужели вам не нужен
