— А он что представляет? — спросил Престон.
— Ты видишь перед собой одного из немногих уцелевших представителей пелапатарнских джунглей, — ответила «Злая Собака».
У мальчишки глаза полезли на лоб.
— Это мыслящее дерево? Я думал, они все погибли.
— Стараниями моих родичей и моими — почти все.
— Так эта комната…
— Памятник моего позора. Здесь представлены все причины моего ухода из флота Конгломерата.
Последняя полка была новой. На ней в прозрачном стеклянном кубе блестела крошечная серебряная искорка.
— А это что?
— Мне не хотелось бы говорить.
— Но…
— Мне кажется, ты еще не готов.
У Престона покраснели щеки.
— К чему не готов? Я не ребенок!
— Тем не менее я полагаю, с твоей стороны было бы неразумно настаивать на объяснении.
У парня покраснело все лицо — от стыда и негодования. Он обернулся ко мне в поисках поддержки, но я только плечами пожала:
— Тебе решать.
«Злая Собака» мрачно взглянула на меня со стены.
— Ты бы лучше посоветовалась, прежде чем вести его сюда, — сказала она.
Я второй раз пожала плечами:
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Позже было бы предпочтительней.
— Нет, я думаю, ему нужно с этим встретиться.
Престон слушал с плохо скрываемым нетерпением.
— С чем встретиться? — спросил он. — Что вы от меня утаиваете?
«Злая Собака» на экране закатила прекрасные глаза.
— Да ради бога! — проговорила она. — Престон, это чешуйка серебряной краски с обшивки «ятагана» твоего отца. Она отлетела от корпуса, когда мы бурили в нем дыру, чтобы убить его одиночным снарядом в голову.
Все замерло. Престон заморгал. Беззвучно открыл и закрыл рот. Пальцы его повисших рук сжались в кулаки. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
У меня самой частил пульс.
— Мы не первый месяц молчим об этом, — выдавила из себя я.
Ответом мне был лишь полный ужаса взгляд. Я протянула руку к плечу мальчишки, но он отшатнулся.
— Престон…
Он развернулся и с шумом скатился по металлическим ступеням трапа, а когда скрылся, «Злая Собака» издала вздох и произнесла:
— Думаю, теперь мы квиты.
Пришла моя очередь удивиться.
— Чем он заслужил такое обращение?
— А ты забыла? — Она вздернула подбородок. — На станции Камроз, впервые явившись на корабль, он назвал меня древностью.
— С тех пор год прошел! — схватилась я за голову.
— Все равно напрасно он это сказал.
Я взвесила на ладонях стеклянный куб.
— Знаешь, иногда ты бываешь настоящей стервой.
«Злая Собака» не смутилась.
— Он первый начал, — надувшись, заявила она.
