— Встретить тебя в порту? — нарушив мои размышления, спросила через имплантат «Злая Собака».
— Давай.
Я расстегнула и сняла туристские ботинки, отлепила от стоп носки и побросала все назад, к рюкзаку.
— Только учти, что мне еще часа два до города, — добавила я, а сама растопырила пальцы на ногах, упиваясь относительно прохладным воздухом в тени горы.
— Престон и Нод на борту. Связаться с Альвой?
— Не надо. — Коснувшись джойстика, я направила тупой нос машины к горизонту. — Мне хочется первой с ней поговорить.
— Соединить вас сейчас?
— Нет, спасибо. Нам лучше побеседовать лично.
— Думаешь, она все еще сердита на тебя?
В вопросе не прозвучало ни интонаций, ни намека. Кабина пылехода была открыта всем стихиям, поэтому я старательно замотала шелковым шарфом рот и нос и защелкнула пряжки ремней безопасности.
— Скажем так: нам надо разобраться.
Мы с Альвой Клэй после выхода со станции Камроз почти не говорили друг с другом. Она при расследовании гибели Джорджа свидетельствовала против меня, но ведь Джордж дружил и работал с ней дольше. И она все еще была в бешенстве из-за обстоятельств его смерти: тварь со щупальцами-бритвами уволокла медика в море, мы и опомниться не успели.
Педали газа и тормоза приятно холодили мои босые подошвы. Я подключила винты, нажала на газ, и машина послушно рванула с места, петушиным хвостом вздымая за собой песок и щебень.
На пути через бесплодные земли, отделявшие столовую гору от порта, я мысленно вернулась к минуте, когда мне сообщили, что освобождают от дисциплинарных взысканий за гибель Джорджа.
В офисе посланника Одома на станции Камроз все осталось как в прошлый раз, перед моим отправлением к Галерее, до событий в той жуткой далекой системе. Те же медузы вели бездумное зыбкое существование в угловом аквариуме. Картины на безупречно белых стенах все так же изображали старинные, похожие на пулю корабли. Да и сам Одом выглядел точно тем же скрупулезным чинушей, как при прошлой нашей беседе. Станция Камроз пока что поддерживала статус-кво, и только я переменилась.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Одом.
— В порядке.
— На слух звучит без особой уверенности.
— Буду в порядке.
Я провела две недели взаперти в отведенной мне квартире, где нечем было заняться, кроме мыслей. Знавший об этом Одом нахмурился. Мой ответ его явно не убедил.
— Пойми, никто не винит тебя в случившемся в Галерее, — заговорил он, приглаживая кончики усов большим и указательным пальцем. — Ситуация была сложная. У тебя не оставалось иного выхода.
